Supernatural Russia

Сэм уехал.
Сэм уехал.
Слова прокручивались у него в голове подобно заевшей пластинке, и в них все еще не было ни крупицы смысла.
Сэм уехал.
Дин сидел в одиночестве в баре, полном работяг и охрипших бильярдистов, медленно потягивая выпивку, неуверенный, продолжить или остановиться. Он перекатывал в ладонях полупустой стакан, глядя на водоворот янтарной жидкости; потом поднес стакан к губам и осушил одним глотком.
Он определенно не был достаточно пьян. Он все еще помнил, что случилось.
Сэм хлопнул дверью несколькими часами раньше, после последнего скандала с отцом в тесной грязной кухне их нынешнего временного пристанища; они так орали, что соседи, наверное, готовы были вызвать полицию. Дин пытался... пытался сделать то же, что и всегда. Но Сэм и папа не слушали его, они даже не видели его. Всё, что они видели - гнев друг на друга, а не боль, которую причиняли ему. В какой-то момент он физически встал между ними, удерживая Сэма за спиной и упираясь руками в грудь отцу. Но они оттолкнули его в сторону, и после очередного аргумента Сэм развернулся с яростным взглядом и вышел, громко топая, через переднюю дверь с единственной сумкой в руках; и отец бросил собственные последние яростные слова ему вслед:
- Не трудись возвращаться.
Дин почувствовал, как что-то ломается. Он думал, может, это было его сердце.
Но его эмоции были такой ужасной смущающей путаницей гнева, боли и вреда, что ему тяжело было понять, что именно он чувствовал в тот момент.
Он опрокинул еще одну порцию скотча и задумался.
В своих мыслях он иногда представлял себе их семью как треугольник. Или, может, как трехногий табурет. В любом случае, три стороны. Но Дин как-то все время оказывался в середине, что было довольно сложно в треугольнике. Он уравновешивал Сэма и отца, держал их по сторонам, удерживал от убийства друг друга порой, от разрывания друг друга на куски. Сначала одна сторона, потом другая. В середине. И ему доставалось с обеих сторон.
Это ранило. Больно.
Он любил их обоих, даже если никогда не говорил, и, возможно, никогда не скажет этого вслух. Не словами, во всяком случае. Но он любил их отчаянно, и они оба тянули его в разные стороны, хотели, чтобы он был тем или другим, но ни один не спросил ни разу, чего он хочет.
Ну, он хотел свою семью. Вместе.
Он сделал еще глоток, чувствуя, как выпивка дотла сжигает горло. Он собирался напиться, и если это разозлит отца, что ж, тем хуже, а? Дину и впрямь было наплевать.
Сэмми уехал.

*****
Все становилось только хуже. В мелочах, которые все накапливались.
Дин так и не напился достаточно в этот первый вечер. Каждое гневное слово и жест были выжжены в его памяти, и все, что он видел, закрывая ночью глаза, было лицо Сэма, когда тот вышел за дверь. Лицо Сэма, когда Дин вышел следом за ним. Когда Сэм попрощался...
Джон изливал свой первоначальный гнев и расстройство в спаррингах, более длительных и жестких, нападая на Дина и не сдерживаясь. Через три дня после отъезда Сэма Дин закончил с разбитым в кровь носом и быстро отекающим подбитым глазом. Он прикусил язык с ошеломленным проклятием, стиснул ладони в кулаки и, отпихнув в сторону в равной мере потрясенного и (хотя это сложно было сказать) испытывающего чувство вины отца, отправился в дом. Он прижал мокрое полотенце к окровавленному лицу и скрылся за запертой дверью комнаты, которую обычно делил с Сэмом. Теперь это была его комната, и она была слишком большой.
И слишком тихой.
Они покинули этот дом, этот город вскоре после Сэма. Джон кратко велел ему собрать вещи, он повиновался, и они отправились в путь. Последовало несколько быстрых дел: простая работа по упокоению беспокойных духов. Ничего серьезного или необычного. По их меркам.
Дин скоро обнаружил, что у них было немного тем для обсуждения, кроме охоты, в эти дни. Если они говорили, то разговор вертелся вокруг еды, сна, того, где остановиться на ночь, вокруг запасов снаряжения и все той же охоты, так что им действительно не о чем было говорить. Тишина была длительной и хрупкой, полной невысказанных слов.
Ему не хватало Сэма в... практически, во всем. Он скучал по звуку его голоса в машине, читающему вслух. Ему не хватало всех разговоров, которые включали немного больше, чем несколько лаконичных фраз и закатывание глаз. Черт, прямо сейчас он смирился бы со всеми вспышками Сэмми, скулежкой и тоскливой, мучительной задумчивостью. С чем угодно.
Это было сверхъестественно, но он все еще ожидал увидеть Сэма, когда просыпался в очередном номере дрянного мотеля: увидеть крупную фигуру младшего брата, лежащего под покрывалом на другой кровати, - по крайней мере, пока кофе и реальность не били его по голове, так что он вспоминал. Или он думал, что может просто повернуться на переднем сиденье Импалы и увидеть его, развалившегося сзади, длинные руки и ноги занимают все пространство. Он обнаружил, что вечно хочет сказать что-то: разделить какую-нибудь тупую шутку, которая, должно быть, вынудит Сэма скривиться от отвращения; или оживить дурацким замечанием просмотр какого-нибудь глупого ночного фильма, - но Сэма там не было. Дин открывал рот, поворачивал голову, и, эй, знаете что? Сэма не было. Только отец. И Дин не знал, как иметь дело только с отцом. Больше не знал.
Теперь их было только двое, не трое. Дин потерял из уравнения брата, его равновесие, и теперь все ощущалось немного не так. Искаженным. И разве Сэм не должен быть впечатлен тем, что он знает это слово? Он все еще был сыном, хорошим сыном, который выполнял приказы: то, что он знал, как делать. Но Сэма здесь не было, а Дин не знал, как не быть братом. Старшим братом. Это было чертовски неправильно. Он думал, что это, должно быть, похоже на рассказы людей, потерявших конечность. Они называли это "фантомной болью". Их руки или ноги больше не было, а они все еще чувствовали их, думали, что могут двигать ими, ощущать боль или зуд.
Сэм был его утраченной конечностью. Или, может, его сердцем.
Но Сэм уехал, и Дин был потерян, отчаялся и запутался, и не мог обрести равновесие. Он думал с отчаянием, что никогда не сможет. Больше никогда.

*****
Семнадцать дней и четыре часа спустя после отъезда Сэма Дин осторожно двигался через исчезающий дневной свет, испещренный тенями, немного большими, чем тень в его душе. Охота.
Это был средний городок на Среднем Западе, на первый взгляд неотличимый от многих других.
Но подобно многим другим городам, он имел свои секреты.
Лес странным образом уцелел на участке земли в центре в остальном энергичного городка: соединения старинных бунгало 1920-х годов, мелких магазинчиков, кафе и начальной школы. Тихое, мирное и совершенно обычное местечко.
Если бы не лес. Люди, жившие рядом, избегали соваться туда; мрачный, старый, поросший ежевикой и диким виноградом, он не казался гостеприимным. Какие-то странные истории вышли на поверхность в последнее время. О тенях, прячущихся глазах и жутких шумах. Несколько собак пропали с задних дворов своих владельцев, и всего два дня назад в предместье у леса было обнаружено искалеченное тело бездомного мужчины.
И кто знает, сколько других просто исчезло, и никогда не было найдено.
Один из многочисленных знакомых Джона, узнав, что они были неподалеку, позвонил Джону, сообщив детали, и они сразу отправились туда. Они въехали в город ночью, остановились в менее чем однозвездочном мотеле, жалком даже по их меркам, и взялись за дело следующим утром. Побеседовав с другом Джона, получив без лишних вопросов полицейские отчеты и выслушав сомнительные рассказы свидетелей тех самых странных теней и шумов, оба согласились, что это стоит проверить. Потратив часть дня на выяснение подробностей о месте и его истории, они предположили, что в изолированном лесу обитало... нечто, что со смертоносным результатом, решило отойти немного дальше от своего логова, чтобы охотиться и питаться.
Может, потревоженный старый призрак, или новый монстр в окрестностях. Дина это действительно не волновало.
Но, конечно, был только один способ убедиться.
Они обсудили план и стратегию, основывающуюся на том, что им удалось выяснить. Или, скорее, Джон обсудил, в своем обычном командном стиле, Дин слушал и кивал во всех нужных местах. Ноющая боль засела в глубине его груди - семнадцать дней назад - и отказывалась сдвигаться с места. Его почти не заботило что бы то ни было, даже охота, и он знал, что отец злился, был раздражен, но тоже не хотел открытого противостояния.
Так что все вылилось в выкрикивание приказов ("Напряги мозги, мальчик"), ответное: "Да, сэр", и выполнение того, что велено: быть хорошим сыном, хорошим солдатом.
Так что хороший солдат, охотник до мозга костей осторожно крался через дикий лес с дробовиком наготове и парой метательных ножей, закрепленных в ножнах на ремне. Тревожное ощущение все росло, его взгляд непрерывно перескакивал с земли на окружающий подлесок в поиске следов их добычи, таинственного лесного обитателя.
Фактически, здесь было тихо, в зловещем смысле этого слова; он не слышал никаких звуков внешнего мира. Никакого движения или отдаленного шума города и людей. Но он знал, что вторгся в чужие владения. Все кругом просто кричало об опасности, и он предположил, что именно поэтому лес до сих пор не вырубили. Чисто на инстинктивном уровне, кто мог быть настолько глуп, чтобы игнорировать что-то настолько очевидное?
Ладно, хорошо. Исключая присутствующих.
Дин остановился, опустил голову, прислушиваясь, но все, что он слышал в надвигающихся сумерках, был скрип сверчков и хор квакающих лягушек. Шум воды неподалеку: через лес тек маленький ручей, согласно единственной нарисованной от руки карте, которую они нашли. Достаточно странно, что деталей леса не было ни на одной новой карте. Словно этот участок выпал за край земли и из сознательной памяти.
Через минуту или две Дин продолжил поиск "чего бы то ни было", двигаясь на юго-запад навстречу Джону, идущему другой дорогой. Они разделились. Их обычный план игры.
За исключением того, что Сэмми должен быть справа от него, двигаясь рядом, прикрывая его, и Дин должен делать то же для Сэма, прикрывать его спину, как всегда. Это было невероятное чувство, и очень, очень неправильное.
Джон не упоминал о Сэме с тех пор, как тот уехал.
Дин задавался вопросом, заговорит ли он когда-нибудь о нем, или для Джона Сэм все равно что умер. Сэм взбунтовался, ушел, дезертировал, и Дин не был уверен, что отец способен простить что-то подобное.
Охота была иной только для двоих. Им приходилось заново все продумать и перегруппироваться, чтобы решить задачи, которые обычно выпадали на долю Сэма. Вроде исследований. Конечно, Дин прекрасно мог с этим справиться. Джон обучил их отслеживать и собирать рассеянные факты так же хорошо, как натаскал на преследование, владение оружием и тайны использования боярышника, розмарина и святой воды. Но Сэм... Сэм был великолепен в исследовании. Он обожал это.
Дин перешагнул через упавший ствол и хмыкнул. Умник. Сэм будет прекрасно учиться в колледже... Скорее всего, получит диплом с отличием.
Он огляделся. Становилось темнее, и плотный строй деревьев не улучшал видимость. Они договорились не задерживаться допоздна там, где у них не было преимущества в знании местности; но, так как лес занимал всего несколько акров, они решили, что успеют сегодня до ночи провести быстрый поверхностный осмотр. Чтобы вернуться завтра.
Когда сверчки внезапно затихли, а справа от него в подлеске раздался хруст, первой мыслью Дина было - что ж ты так расшумелся, Сэм, прежде чем Дин вспомнил: нет же, Сэм в колледже, ты, идиот.
Волосы у него на затылке встали дыбом. Лес и не думал заканчиваться. Шорох в подлеске стал громче. Он чувствовал чье-то присутствие, кто-то внимательно наблюдал за ним: он превратился в добычу.
Идиот.
Он вскинул дробовик к плечу, одним плавным движением развернулся и выстрелил освященной дробью, прежде чем тварь набросилась на него. Он услышал крик, и не знал, попал ли он, но тварь тут же оказалась над ним, повалив его на землю среди упавших ветвей и прошлогодних листьев. Он мельком увидел оскаленные в рычании зубы на лице, отдаленно напоминающем человеческое, и его едва не вырвало от зловонного запаха гниющей плоти. Острые блестящие когти прошлись по его плечу и боку, и дробовик кувыркнулся из его руки. Вес придавившей его твари выбил воздух из легких, и он лишь сумел использовать одну руку, чтобы отразить зубы, нацелившиеся на его горло. Он чувствовал запах собственной крови даже через зловоние твари, и боль от когтей, вонзившихся в его уже располосованную кожу, отправила его опасно близко к краю сознания.
Уверен, что не возражал бы против твоей помощи прямо сейчас, Сэмми, подумал он неясно, когда зрение начало меркнуть. Жаль, что ты не прикрываешь мою спину...
Он втянул воздух, попытался откатиться, дотянуться до одного из ножей на поясе, пиная прижимавшую его к земле тварь. Втянув голову в плечи, словно черепаха в панцирь, чтобы избежать зубов, он собрал быстро тающие силы и рванулся вверх, пытаясь сбросить тварь. Движение было недостаточным, чтобы спихнуть ее, но он выиграл несколько дюймов, чтобы вытянуть нож. Пока они катались по земле и пинались, борясь, Дин, используя левую руку, ударил ножом в спутанный мех изо всех сил, которые он смог собрать в такой неудачной позиции; и широко улыбнулся в жестоком удовлетворении, когда тварь испустила разъяренный рев.
Дин тут же воспользовался ее безумием. Он нанес еще один быстрый удар, чувствуя горячий поток крови на своей руке, оттолкнулся, перекувыркнувшись, и оказался на ногах. Он задыхался, голова кружилась, но он снова был на ногах на некотором расстоянии от твари. Его глаза расширились, и он замер, впервые разглядев существо целиком. Оно передвигалось на двух ногах, словно человек. Высокое, но сутулое, тощее, с длинными руками. Спутанные волосы полны листьев и веточек. И очень большие зубы. Прекрати таращиться и убей наконец проклятую тварь. Он стиснул челюсти, нож, сверкнув на мгновенье, вылетел из его руки и вонзился в бедро существа по самую рукоять. Дин поморщился. Не лучший бросок, но, черт, он сделал, что мог. Новый рев боли, но тварь не замедлилась и даже не покачнулась.
Дин тяжело сглотнул. Его правая рука висела плетью, и он терял слишком много крови слишком с большой скоростью; он должен закончить это как можно быстрее. Левой рукой он нащупал второй нож на ремне, пока раненое существо кружило перед ним, более осторожное, рычащее, но не испуганное. Пугающе разумные глаза светились в надвигающихся сумерках, словно у кота.
Он медленно отступил, оберегая раненый бок, поворачиваясь вместе с существом, держа его в поле зрения. Тварь сжала длинные когтистые пальцы и подступила ближе: пять метров, три. Он видел, что существо готово наброситься. Он знал, что не справится с ним одной рукой. Дробовик валялся вне досягаемости. Он поднял нож, повернул, зажав лезвие между пальцами, и метнул с рычанием.
Существо взревело и кинулось вперед, добираясь к нему, не обращая внимания на вонзившийся в плечо нож. Дин отшатнулся, безоружный, слыша, как толчки крови отдаются в ушах, и дыхание скрежещет в горле. Он неловко увернулся, поскользнувшись на опавшей листве, и существо полоснуло его когтями. Оно было слишком быстрым, даже с двумя ножами Дина, воткнутыми в его плоть. Удар пришелся на раненое плечо, и Дин не удержался от крика. Темные пятна затанцевали перед глазами.
Тварь преследовала его. Играла с ним. Ему казалось, существо улыбалось, и его глаза блестели.
Его бок и плечо горели огнем. Он потерял слишком много крови, чтобы продолжать. Они снова начали кружить друг против друга, тварь дразнила его, оскалив зубы и рыча. Слегка пошатнувшись, Дин зарычал в ответ. Его резкое дыхание было самым громким звуком в лесу. Создание бросилось вперед с явным намерением убить. Дин отступил еще на пару шагов и неуклюже упал на колени.
Прямо на дробовик. Тот лежал там, где он и думал.
Он схватил оружие, игнорируя мучительную боль в руке, и выстрелил. В упор. Выстрел взорвался в лицо существа, и отдачей Дина отбросило на спину. Поверх рева существа он услышал отголосок выстрела, потом еще одного, и предположил, что это может значить лишь одно.
Отец.
Выстрелы и крики смолкли, или он просто оглох; он попытался переместиться, но все тело болело. Прищурившись, он посмотрел вверх на деревья. Кажется, они кружились.
- Папа? - прошептал (или попытался прошептать) он. Потом сглотнул и закрыл глаза.
Мозолистая рука взъерошила его волосы, на мгновение коснулась его лица.
- Привет, малыш, - сказал отец. Его голос был низким и грубым. - Похоже, ты здесь провел пару раундов с нашим другом, - легкие руки переместились, только на мгновение, проверяя его, слегка дрожа, и тут же снова вернулись к его лицу и замерли неподвижно. Теплые пальцы прижались к его щеке и челюсти, большой палец - на горле, нащупывая пульс. - Дин? Ты со мной, мальчик?
Дин не был уверен. Он правда предпочел бы просто потерять сознание.
- Проклятье, Дин, слушай меня, Сейчас же открой глаза и ответь мне.
Это был строгий командный голос отца, но он звучал как-то неправильно. Голос отца был почти... испуганным.
И это испугало Дина достаточно, чтобы заставить его медленно открыть глаза.
- Папа? - прошептал он, глядя, как сквозь туман, на взволнованное лицо отца. На него нахлынула паника. -Папа, где Сэм?, - Господи, он ранен. И он так замерз. - Слышал его, но его... там не было. Вместо него... эта тварь... - Он вздрогнул и не сдержал стон. - Она добралась до него...
- Сэм... С Сэмом все хорошо, Дин, - смягчился голос. - Его здесь нет, помнишь?
Руки на его плече, его ребрах. Боль немного ослабла. Он почувствовал, как его осторожно приподняли, и что-то теплое обхватило его. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что тепло исходит от отцовских рук, и он уронил голову Джону на плечо.
- Все хорошо? Сэм... правда в порядке? - было тяжело думать. Тяжело говорить. Его голова была такой тяжелой. - Хотел бы, чтобы он... не уезжал. Скучаю... по его... уродливой роже.
Отец резко перевел дыхание, потом вздохнул:
- Знаю, Дин. Знаю. Но Сэм в порядке. С ним все прекрасно. Давай унесем тебя отсюда, хорошо?
Мир перед глазами Дина слегка накренился.
- Слишком... большой, - прохрипел он, когда Джон, ворча, поднялся на ноги. Под его щекой раздался рокот, и он решил, что это, должно быть, смех.
- Никогда не слишком большой, малыш. Поверь мне.
- Ладно, - прошептал он, почти отключаясь, снова чувствуя себя маленьким мальчиком, которого отец несет, прижав к груди.
Ему могли пригрезиться следующие слова, так тихо они были сказаны.
- Прости за подбитый глаз, сын.
- Я...знаю, - невнятно произнес он, почувствовал, как руки Джона сжались чуть плотнее. - Что с... эт'м?
- Я вернусь сюда завтра, Дин, - голос отца стал еще ниже. - Теперь просто спи.
- Ла'но, - согласился он (или только подумал это). Последняя мысль промелькнула в его голове, прежде чем он окончательно отключился.
Я ненавижу охотиться без тебя, Сэмми. Это так неправильно. Ненавижу, что тебя здесь нет. Мне тебя не хватает, братишка...

*****
Три года, несколько месяцев и сколько-то дней спустя...