Пассажир

Дин навсегда запомнил момент, когда это случилось.

И совсем не так, как если бы вас спросили, где вы были, когда умер Кеннеди или когда самолеты врезались в здания Всемирного торгового центра, а вы бы ответили: в школе или на пикнике. Если бы кто-то спросил Дина, где он был в тот момент, когда стал пассажиром в своей собственной жизни, он бы сказал, что проходил в дверь комнаты номер 13 в мотеле «Оазис» в городе Билокси, штат Миссисипи.

Номер 13. А еще говорят, что у демонов нет чувства юмора.

Правда, мгновение спустя он уже выходил из комнаты, даже не ответив Сэму, который позвал его. И не потому, что был зол, испытывал боль или испугался (вообще-то он чувствовал все это, но не из-за Сэма), а потому, что не мог, не мог больше контролировать ни свой язык, ни свои ноги. Он несли его куда-то в неизвестном направлении, а мгновением позже он ощутил давящее чувство, выталкивающее его на грань сознания, и провалился под злой смех, звучащий у него в ушах.

---

Когда он снова осознал себя, то пах потом, дымом и пивом. Он чувствовал сладкое дрожание и тепло в животе, которое разливалось по его конечностям и говорило о баре и алкоголе, но он не помнил, как пил и как вообще покинул стоянку у мотеля. Сейчас он гнал по темной дороге в Импале и пел на пределе своих легких.

Где-то очень близко, у левого уха - если у сознания есть уши – чей-то утробный голос шепнул: «С возвращением в мир живых, милый. Не хотелось, чтобы ты пропустил все веселье».

Вот тогда Дин начал понимать, что происходит. Странно, он все еще был напуган и даже, точнее, в ужасе, но на самом деле не чувствовал этого. Его тело испытывало счастье и ликование, и Дин ничего не мог с этим поделать. Никогда раньше он не замечал, что эти эмоции больше связаны с телом, чем с сознанием. Но сейчас его разум занимал пассажирское сидение.

Убирайся из моей головы , прорычал он. Или, скорее, попытался прорычать, но без внутренней злости это прозвучало вяло. Опять раздался дразнящий смех. Дин никогда бы не хотел знать, каково быть одержимым, но, оказалось, больше всего его угнетало то, что он чувствовал волны наслаждения, прокатывающиеся по его животу, а не то, что он не мог управлять своими конечностями и лицом. Все шло не так. Он не хотел чувствовать то, что чувствовало его тело, особенно если эмоции были его собственными.

Они снова оказались на стоянке, и Дин понял, что всё станет гораздо хуже, когда голос прошептал: «Давай найдем маленького братца. Посмотрим, не хочет ли он поиграть».

Но ведь всё будет хорошо, потому что Сэм уже должен был понять, что что-то неправильно, так? Он должен был заметить, когда Дин без единого слова вышел и пропал на час, так? Так. За исключением того, что Дин часто делал подобные вещи сейчас. После смерти отца. Ему нужно было свободное пространство, нужно было время.

«Дорогой, - сказал голос. - Может, повоем вместе?»

Сегодня всё шло не так. Но теперь это не имело значения, потому что тело Дина очень тихо открыло дверь в номер мотеля. Сэм спал с включенным светом. Он лежал поверх покрывала в футболке и трусах. На его груди покоилась открытая книга.

Тело Дина замерло, будто разрешая ему рассмотреть, будто упиваясь тем, как в его сознание впивается новый адреналиновый укол страха. «О, - сказал голос. - Разве он не прекрасен?»

Не трогай его, ответил Дин, хотя на самом деле он не хотел говорить ничего, потому что голос, который произносил эти слова, заставлял его чувствовать тошноту, будто живот был под его контролем. Какого черта ты от меня хочешь?

«Я мог бы задать тебе тот же вопрос, Дино , - произнес голос. - Я не охотился на тебя».

Тело Дина начало снимать рубашку. «Конечно, - продолжил голос бесцеремонно, - может, ты хочешь спросить меня, что я хочу от Сэмми. В конце концов, зачем иметь тело, если не можешь сделать что-нибудь интересное со всеми этими гормонами».

Язык Дина облизнул губы, и он почувствовал возбуждение внутри. Дерьмо. Что, черт возьми, он собирается делать?

Хотя он был слишком уверен в том, что именно собирается сделать. И эта мысль была невыносима.

Проснись, Сэм. Черт, проснись же.

Но Сэм не проснулся. Если уж Сэм – который с трудом засыпал – все же проваливался в сон, то он умирал для всего мира. Тело Дина прижало его к кровати прежде, чем он открыл глаза. Он начал драться, и у Дина появился проблеск надежды, когда он почувствовал боль от удара, который нанес Сэм.

Но это продлилось недолго, потому что выражение страха на лице Сэма сменилось узнаванием, а потом замешательством. Он перестал драться, начал вырываться и крикнул:

- Какого черта, Дин? Слезай с меня, урод!

Это было только началом. Твари в теле Дина понадобилось всего пару ударов, и чем бы она не являлась – а Дин был уверен, что это демон – она оказалась очень сильной.

Сэм опять начал драться, но он был прижат, смущен и в не самом удобном положении, потому что, хотя и понимал, что что-то неправильно, он не хотел причинять боль Дину. А Дину это было абсолютно не нужно, потому что он хотел бы чувствовать боль или, может, немного бояться (хорошо, сильно бояться), чем испытывать удовольствие, которое переполняло тело, когда его кулаки соприкасались с лицом брата, с его носом. Раздался звук сломанной кости. Какой бы ни была причина, но Сэм проигрывал схватку, и впервые Дин подумал, что не хотел бы быть так чертовски хорош в драке.

В конце концов, Сэм сдался под градом ударов и просто откинулся, оглушенный, в полубессознательном состоянии. Кровь текла у него из носа. Дин вспомнил последний раз, когда кто-то так набрасывался на его брата. Магическая пуля убила сукина сына, совершившего это. Он взмолился, чтобы сейчас произошло то же самое. С той только разницей, что на этот раз не Дин бы стрелял. На этот раз пистолет должен был пристрелить самого Дина.

Но, конечно, здесь некому было это сделать, потому что в комнате находились только три человека (хорошо, два человека и, возможно, демон), и двое из них были беспомощны.

Дин подумал, что, может, теперь демон остановится, раз Сэм не способен больше драться. Ладно, на самом деле он так не думал, но он надеялся так сильно, что почти начал так думать. Надежда потерпела поражение, но худшее еще было впереди. Рука Дина потянулась к молнии на джинсах, и он выругался и заорал Сэму, чтобы тот убил его прямо сейчас, черт возьми. Правда, это было произнесено ровным, бесстрастным голосом, а единственным существом, это услышавшим, была тварь в голове Дина. Похоже, что она считала все это очень забавным.

«Ну же, Дино, ты сам всегда говорил Сэму, что ему надо развлечься».

Казалось, Сэм вышел из ступора, когда руки Дина стянули с него трусы. Глаза Сэма расширились, он опять попытался драться и проговорил:

- Дин, какого черта, прекрати!

И Дин услышал свой собственный голос - Боже, он действительно прозвучал, именно как его собственный - который сказал: «Все хорошо, Сэм. Для тебя так будет лучше. Не волнуйся. Я не дам ничему плохому случиться с тобой».

И это было хуже всего на свете, потому что оно использовало не только голос Дина, но и слова Дина. Оно сказало именно то, что сказал бы Дин. И он хотел только знать, смог ли Сэм в его состоянии понять, что это не он. Он должен суметь. Он точно смог, да?

Да?

Руки Дина прижали Сэма локтями, он ожесточенно дрался, но был все еще дезориентирован, и ему некуда было деться. Он крикнул:

- Пожалуйста, Дин, не надо.

Но существо в теле Дина не слышало. Или все-таки слышало, потому что смех эхом раздался в голове Дина, когда оно втолкнуло член в его брата.

Сэм вскрикнул. Должно быть, это оказалось дико больно: он был не готов к такому. Но потом Дин понял, что все равно причинил бы боль, потому что быть изнасилованным человеком, который обязан защищать тебя, точно не похоже на прогулку по парку даже в лучших обстоятельствах. Если слово «лучшие» вообще может применяться в такой ситуации. Но самое худшее заключалось в ощущении. В абсолютно фантастическом ощущении. Дрожь поднялась по Дину к животу. Он почувствовал, как тварь питается страхом и болью Сэма и пьянеет от этого.

Прямо там и тогда Дин решил, что пули в голову не хватит, чтобы уничтожить память о таком опыте. Ему понадобится что-нибудь посильнее. Может, водородная бомба.

«Боже, Сэмми, ты так хорош, - прорычал голос Дина, а Сэм издал всхлипывающий звук и, закрыв глаза, отвернулся. - Я так давно этого хотел». И Дин задумался, сможет ли он убить себя одной только силой воли.

Ты, сволочь, сказал он твари. Я убью тебя.

Голос в его голове звучал совсем не как его собственный, да и вообще не как человеческий, он больше походил на скрип шин по гравию или пуля, ударившаяся о металлическую поверхность. Он произнес: «Дин, милый. Угрозы так скучны. Жаль, но мне придется наказать за это маленького Сэмми».

Дин закричал бы и взвыл, когда увидел, как его руки сжимают горло Сэма, но крику и вою требуется хотя бы немного эмоциональности, а сил Дина на это бы не хватило, потому что единственное, что он чувствовал, было больное плотское наслаждение.

Сэм опять начал драться, используя вновь освободившиеся руки, попытался оттолкнуть тело Дина, потом ожесточенно стал отрывать его пальцы от своего горла, но ему было не победить. Дин чувствовал все: и как его тело продолжало насиловать Сэма, и свои руки, сжимавшие шею брата, пока его зрачки не расширились. Потом глаза Сэма закатились.

«Так приятно, когда они покорны», - проговорил голос в голове Дина. Его руки сжимали горло Сэма, пока тот не перестал дышать. Тело Дина начало двигаться быстрее, жестоко врываясь в Сэма, растянувшегося на кровати. А Дин смог только спросить, зачем ты это делаешь?

«Думаешь, ты сможешь снова смотреть в глаза брату ?» - поинтересовался голос. Потом тело Дина кончило. Он почувствовал, как шок прошел по нему, и в тот самый момент его тело опять стало его собственным. Существо - чем бы оно ни было - ушло, и о Боже, Сэм.

Но на секунду, перед тем, как слезть с Сэма и начать оживляющие процедуры, Дин подумал, что, может быть, для них обоих было бы лучше, если бы он прямо сейчас отправился искать водородную бомбу.

Конец