Часть 1

Is it this place that makes me fall from you
forget the words that once rang so true
did we expect that life was ever fair, my God...
I sowed a field of rose and reaped a whipping rod
and everything I've held too tight inside
could make a part of me die
and if my lips could only speak the name
the dam would break.

"The Dam Would Break" by Toad the Wet Sprocket

***

- Дин?

Точно, это его имя. Так ему сказали, значит, он - Дин.

Это твои таблетки, Дин. Ты должен выпить их все. Покажи язык. Мы ведь не хотим никого обмануть? Не дури, Дин, нет никаких призраков.

Дин открывает глаза.

Он не знает этого парня, склонившегося над ним. В комнате темно, тяжело различить детали. Но в слабом свете, падающем сквозь зарешеченные окна из коридора (здесь нет настоящих окон) легко понять, что парень высокий, темноволосый, одет в обычную одежду, которую носят на улице. Ну… тогда это не врач. И с такими длинными волосами… точно не пациент. И у него другой запах. Он пахнет снегом.

- Дин? – голос звучит по-другому, когда странный посетитель замечает, что Дин открыл глаза. И ему приятно слышать этот голос. Он различает в нем облегчение и страх, а это знакомо ему по собственному опыту, врачи так не говорят.

Дрожащие пальцы торопливо и неловко отстегивают пряжки на кляпе.

- Дин, они сказали мне… Сказали, что ты умер.

Еще ничего не соображая, как в тумане, Дин протестующее мычит сквозь пластину, прижимающую язык, мотает головой, гремит наручниками, приковывающими к кровати… Боже, пожалуйста…

Не упоминай имя Господне всуе, Дин.

Тогда ради Святого Петра…  Вот так, с кляпом разберешься позже. Парень как будто всхлипывает и произносит ломающимся голосом: Ладно. Он отстегивает наручники. Его частое дыхание отчетливо слышно в полной тишине. Но он делает это. Отвязывает Дина.

Дин поднимает голову, насколько это возможно, и смотрит на закрытый решеткой маленький прямоугольник света в двери. В комнате нет часов, никакой возможности определить время (и это, по его мнению, только усиливало безумие, а не помогало бороться с ним… но он не врач, им виднее) поэтому он не знает, когда сменяется охрана, или когда над ним нависнет тень Руба, Хэнка или Фейсала.

Наконец парень освобождает одну руку, и Дин тут же кидается отстегивать другую, пока незнакомец разбирается с пряжками на ногах. Воздух неприятно холодит растертую ремнями кожу, но сейчас это самая меньшая из его проблем. Едва получив свободу, Дин вскакивает с кровати и направляется в коридор, на ходу машинально отстегивая кляп. В холле пусто, и Дин удивляется, как это парень проник сюда, и задумывается, а что если это еще одна его галлюцинация. И тут незнакомец касается его. Дин оборачивается, шарахаясь в сторону, и парень стукается головой о решетку от вентиляционной трубы, которая болтается сейчас на одном болте

- Пошли, - говорит он. – Нужно выбираться отсюда.

Да, думает Дин. Пошли. Дин верил в Бога, чертовски верил… И теперь пришла пора помолиться ему.

Труба очень узкая, как раз по ширине его плеч, Дин с трудом протискивается, упираясь в тонкий металл, и постоянно стукается головой, когда пытается посмотреть, куда же они ползут. Они преодолели  футов тридцать, когда ужас замкнутого пространства настиг его.

- Дин? – тревожится позади парень, потому что он останавливается.

 Все его перепутанные сумасшедшие мысли бьются и рикошетят от стен узкой трубы, острыми ножами впиваются в него, не оставляя ран. Он дышит громко, прерывисто, ему не хватает кислорода, и в легких воздуха тоже не осталось. Он скребет по металлу ногтями, он роняет голову на холодную поверхность, наверное, так себя чувствуют перед разрывом сердца? Ожоги на груди, на бритой голове пульсируют в том же бешеном ритме.

Тебе нужна помощь, Дин. Ты очень болен, мой друг. Мы здесь лишь чтобы помочь тебе. Ты ведь это понимаешь, правда?

- Дин, старик, не останавливайся, - испуганно шепчет парень позади, но Дин едва понимает его. – Шевелись, или они заметят, что ты сбежал.

Дин крепко зажмуривается при мысли, что они сделают с ним, если снова поймают при попытке к бегству.

Это для твоего же блага, Дин. Ты понимаешь? Мы не хотели бы так поступать с тобой. Это не доставляет нам удовольствие. Поэтому не заставляй нас делать это снова. Мы стараемся лишь для тебя, Дин.

Металлическая шахта дрогнула, и на секунду Дину показалось, что это землетрясение. Потом понял, что это дрожит он сам.

- Эй, - рука парня мягко касается лодыжки, как раз над  ободранной кожей. – Все нормально, Дин, теперь я с тобой и вытащу отсюда.

Лучше бы мне остаться, думает Дин. Надо вернуться. Доктор Валери права, я болен.

Он представил ее. Маленькая и хрупкая, пахнущая корицей. Она всегда такая добрая. Даже когда они опускали его в ванну с полурастаявшим льдом, утапливая голову под воду, или прикручивали ремнями, готовя к электрошоку, ее лицо казалось таким печальным, она огорчалась, что приходилось так поступать с ним, но всему виной его упорное нежелание выздоравливать. Нежные заботливые руки втыкали иглу шприца ему в вену.

Почему ты пытаешься бежать, Дин? Разве ты не знаешь, что все необходимое, чтобы поправиться, находится здесь?

- Дин! – парень зовет в третий раз, более требовательно, пальцы легко дотрагиваются до щиколотки, и что-то в этом прикосновении кажется знакомым, заставляет страхи улечься глубже, настолько, что он может двигаться дальше.

Он делает глубокий вдох и ползет вперед.

***

Их ждала машина, черная, почти невидимая в ночи. У нее угрожающий и крутой вид, трудно представить, что этот мальчик – хозяин тачки. Слишком нежный он для такой красавицы, подумал Дин, забираясь на пассажирское сидение и обхватывая себя руками, дрожа от холода. Он почти не чувствовал окоченелые ноги, потому что пришлось бежать босиком по снегу, и незажившим шрамам совсем не понравился ледяной ветер. Прошла минута, пока до него дошло, что незнакомец так и не сел в машину. Дин поднял на него глаза. Парень стоял у двери, растерянный и погрустневший. Их взгляды встретились, и, прежде чем Дин успел задать вопрос, он резко развернулся, направляясь к водительской двери.

Дин решил сменить свое мнение о психическом здоровье незнакомца, когда тот спокойно достал пистолет из заднего кармана джинсов. Дин не издал ни звука – он хорошо выучил урок – но метнулся к двери, в ужасе широко распахнув глаза. Врачи…им нравилось это. Страх  в его глазах, раскаяние в плохом поведении. Но не так быстро, иначе они решат, что ты притворяешься. И он также усвоил, что терапия не завершится, пока страх – который сопровождал каждое его пробуждение – не окрасит лицо в пылающий румянец.
Однако в данную секунду ужас был непритворным.

Может, это новый трюк, новая проверка? Чтобы убедиться, что он не врет. Что он старается. Доктор Валери… она будет очень недовольна.

- Мне нужно вернуться, - пролепетал он, цепляясь за ручку двери, пока парень, положив пистолет между ними на сидение, заводил ключом двигатель.
- Дин, - незнакомец склонился, что было не так уж трудно при его росте, и убрал его ладонь с ручки. – Боже, не будь дураком, тебе нельзя туда возвращаться, - он всмотрелся в лобовое стекло и нахмурился. – Если ты оставил там друга… обещаю, мы вернемся за ним позже, хорошо?

Дин покачал головой.

- Никого я не оставил, - не сводя глаз с оружия, раздумывая, схватить его сейчас же или нет. Если это тест, скорее всего, он не заряжен. А если он ошибается? Разное говорят... Хотя, что можно утверждать наверняка в историях таких же психов, как и он. – Просто… Доктор Валери будет волноваться.

Парень зло фыркнул, выжимая сцепление.

- Да пусть себе волнуется, сука, - он сдал назад, потом вывел машину из укрытия. – Как только двигатель разогреется, я включу печку, сейчас отъедем подальше, и я достану твою одежду из багажника.
- Мою одежду?

Парень вел машину, исподлобья следя за дорогой, оглядываясь каждую сотню футов.

- Ну, не ту, в которой ты здесь болтался, а что осталась в мотеле. Надеюсь, ты не будешь скучать о любимой пижаме, забытой в больнице? Ах, да… - он полез в карман и вытащил кожаный шнурок. – Еще мне это отдал в полиции сука-шериф, когда показал твой так называемый труп.

Дин сгреб с ладони шнурок, раздумывая, почему дрожит голос соседа. На тесемке болталась фигурка, рак или скорпион, что-то в этом духе. Он повертел кулон, мысленно интересуясь, часто ли носил его. Эта подвеска что-то значит для него или для парня? Это чей-то подарок?

Незнакомец бросил на него взгляд, и Дин быстро одел тесьму через голову, кулон стукнулся о грудь. Он не ощутил большого счастья или горя, только чувствовал себя болваном.

 Жалко, что вдоль дороги не было фонарей. Он толком не успел разглядеть странного мальчика. Он удивлялся самому себе, как мог настолько рисковать…

- Дин, ты… в порядке?

Дин подтянул ноги под себя, они согрелись и теперь ныли, во рту появился кислый маслянистый привкус, это сигнал к приему ежедневной порции таблеток. Интересно, что сейчас начнется: очередные галлюцинации и кошмары, или, наоборот, благословенное забытье.

- Ага, я в порядке, - постарался ответить он будничным тоном.

Он решил не углубляться в диалоги, пока между ними и больницей не окажется хотя бы несколько миль. Он не размышлял особо над происходящим, увлеченный побегом. До тех пор, пока незнакомец не достал пистолет. Молодец, Дин, нечего сказать. Надо было думать раньше.

- Ты какой-то не в себе.

Ты не в себе, Дин. Это не ты… выдуманный охотник, истребляющий привидения и монстров. Пустые фантазии. Ты сам подумай, как глупо это звучит. Нет, ты нормальный мальчик из любящей семьи, просто родители не справились, и мы здесь, чтобы помочь тебе.

- Что?

Господи…

Имя Божье, Дин…

Если это тест, то он влип по самое не хочу. И все же…

- А какой я должен быть?

Он нахмурился, когда парень крутанул колесо руля, съезжая на обочину, усыпанную гравием, камешки застучали о дно машины, заглушаемые снегом и сухой травой. Дин вжался в дверь, прикидывая, успеет ли ее открыть до того, как нападет незнакомец. Так глупо попасться…

- Твою мать, Дин, это не смешно, какого черта, что происходит?

Дин вздохнул.

- Я не знаю. Не понимаю, чего ты от меня хочешь. Все это… - он махнул рукой неопределенно на машину, кулон. Если это тест, то он надеялся на милость правосудия, если нет… можно как-то договориться с парнем. Он не особенно умел торговаться, но раньше его это не останавливало, судя по словечкам врачей. Неряха Дин. Нахальный Дин. Извращенец Дин и Пропащий Дин. - Слушай, я даже не знаю, кто ты, прости… мне просто нужно было выбраться оттуда.

Парень молча глазел на него.

- Поверь, если бы ты знал, каково мне там было… - неожиданно горький вкус пилюль подкатил к горлу, желудок обожгло, ему захотелось выплюнуть все это. – Неважно… Я сейчас уйду, без проблем.

Парень не сводил с него немигающий взгляд.

- О… ты, наверное, хочешь… мы могли бы договориться…

Послушай, Дин, с такими наклонностями…  удивляюсь, как ты какую-нибудь дрянь не подцепил. Давай, три. Болит уже? Ничего, потерпишь. Мы хотим, чтобы ты весь был чистым, ясно?

- Ла-адно… проговорил он, когда пауза слишком затянулась, а незнакомец так и не раскрыл рта, в ступоре глядя на него. Не улыбалось идти израненными ногами по снегу, но зато он смылся из больницы. Он отстегнул ремень безопасности и потянулся к хромированной рукоятке, но парень склонился и оторвал его руку от двери.

- Придурок, пристегни ремень обратно, - сердито сказал он.

Он резко выжал газ и выехал на шоссе, машина забуксовала, цепляя задом снег у обочины. У Дина нехорошее предчувствие – пистолет все еще на сидении между ними -  но все не так плохо, они же не возвращаются в больницу. Он уже пытался сбежать три раза, с тех пор, как очнулся и обнаружил, что он пациент психушки. Результат был, мягко говоря, неприятным. Может, он и чокнутый, но не настолько, чтобы проходить все заново.

Эта ванна - сенсорный ограничитель, Дин. Местные шутники называют ее «Гроб». Но мы считаем, это хороший дисциплинарный метод, чтобы прояснить твое сознание.

- Значит… мы знакомы? – наконец решился он после нескольких миль тягостного молчания. Незнакомец сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Дину даже показалось, он скрипнул зубами. Даже двигатель заурчал недовольно.
- Как тебя…
- Сэм, - бросил ему парень. – Сэм. Винчестер. Твой брат.
- О…

Дин был немного разочарован. Он перевел дух. Доктор Валери постоянно твердила о его извращениях, и он было подумал, что симпатичный парень приходится ему бойфрендом или еще кем…  Но допускать такие мысли о родном брате… это ненормально даже для психа.

Дин протянул руку, включил печку. Зуб на зуб не попадал, он дрожал, покрываясь гусиной кожей, синея от холода. Рубцы на ногах размокли от снега. Молчание раздосадованного соседа просто убивало. Он попробовал включить радио. В магнитофоне стояла кассета, и из динамиков полилась громкая музыка – ревущие гитары, барабаны, гремящие не хуже землетрясения. Он вздрогнул от неожиданности. Сэм смерил его долгим взглядом и резко вырубил магнитофон.

- Прости, - торопливо пробормотал Дин, на всякий случай вжимаясь в дверь. – Я не хотел.
- Не извиняйся, Дин, - парень вздохнул. – На меня твоя музыка приблизительно также действует.

Дин моргнул. Его музыка?

Ты в гневе, Дин. Откуда столько злобы? Разве ты не видишь, мы, твои врачи, хотим тебе только добра. Все, что с тобой происходит, причина, по которой ты здесь – твоя злоба. Если бы ты только помог нам вылечить тебя.

- И куда мы направляемся? – после всего, что наговорила доктор Валери о его родителях, он предвидел, что их не ждут дома с распростертыми объятиями. Он не для того сбежал из больницы, чтобы его отловила полиция и вернула родителям. Интересно, подумал ли об этом Сэм? Почему доктор Валери никогда не упоминала о брате? Похоже, Сэм тоже съехал с катушек, с какой стати только он один парился в лечебнице?

Сэм поднял глаза к обивке на потолке, затем бросил взгляд на Дина.

- Ну, я хотел убраться на хрен из этого городишки, - хороший план, с одобрением подумал Дин. -  Но это было до того, как я понял… -  Еще один быстрый взгляд на Дина. Он протянул руку, как будто к брату, но потом снова вцепился в руль. – Ты точно в порядке?

Дин смущенно пожал плечами, чувствуя скрытое раздражение в вопросе. Он посмотрел на свои голые пятки, тепло от печки возвращало их к жизни. Дин понятия не имел, как он должен выглядеть, и как вообще выглядят пациенты психушки на взгляд нормального человека.

- Да, конечно.
- Дин… - тон, хотя и резкий, заставлял верить, что парень действительно давно его знает.

Так обращалась к нему и доктор Валери, когда он особо сопротивлялся и отказывался подчиняться.

Будет больно всего лишь минуту, Дин. Тебе эта минута может показаться самой длинной на свете, но помни - это всего лишь шестьдесят секунд, а потом твое сознание прояснится. Знай, мы делаем это ради твоего же блага.

Он не сводил нервного взгляда с пистолета, но Сэм, похоже, забыл об оружии, и сейчас его волновало другое.

Та-ак, уныло размышлял Дин, кажется, его брат тоже ненормальный.
Он разглядывал почерневший ноготь большого пальца на ноге. Хэнк отдавил ногу кованым ботинком, когда Дин послал его подальше. Наверное, ноготь скоро слезет.

- Нет, я серьезно… Что с тобой?

Ну, как ему объяснить? Дин снова пожал плечами.

- Если не считать того, что я совершенно не помню, где и что делал до больницы – я в порядке.

Есть ожоги и синяки, тело ноет то здесь, то там неизвестно почему, но все пройдет, правда?

- А мама с папой знают, что ты забрал меня из больницы… не совсем законно?

Сэм вдавил педаль тормоза, и Дин не пожалел, что успел пристегнуться, иначе пробил бы головой лобовое стекло. Ремень безопасности врезался в грудь, Дин выкинул руки вперед, упираясь в панель, и боль растеклась по суставам чудом не вывихнутых плеч.

- Господи Иисусе, - Сэм невидящим взглядом уставился в лобовое стекло, все еще цепляясь за руль, будто его жизнь зависела от этого. – Господи…
- Не поминай имя Господне всуе… - не удержался Дин, спародировав доктора Валери,
и тут же прикрыл ладонью рот.

Сэм дернулся как от удара, с минуту они таращились друг на друга. Потом так тихо, что Дин едва различил, Сэм произнес что-то похожее на Кристо! Дин недоуменно поднял бровь. Парень вздохнул, откидываясь на спинку.

- Я не предполагал, что проблема настолько серьезна… - он прочесал пальцами  лохматые пряди. – Нет, Дин…. Мама… и папа, они не знают, где мы. Да… дело дрянь. Нужно найти местечко, где мы можем осесть и прийти в себя. Черт, все идет не так.

***

Примечание автора:

Несколько слов об амнезии Дина.

Психогенная амнезия: вид амнезии, при которой человек не может вспомнить личную информацию.
Одна из причин – попытка избежать психологической травмы, что приводит к частичной потере памяти. Пациент не может вспомнить собственное имя, имена членов семей, домашний адрес, недавние события, но легко вспоминает имена президентов, заголовки  новостей, спортивные результаты. Он сохраняет словарный запас и социальные привычки.

Если, конечно, от этих привычек его не отучили. Кхм.

Примечание переводчика:

 Гроб. Возможно, вы решили, что это выдумка автора (как на это понадеялась я). Однако из достоверных медицинских источников (а также из пояснений самого автора) я узнала, что эта штука реально существует в нашем (а не в фанфикшен) мире. Это незаконно и неофициально применяемое в тюрьмах и психиатрических больницах средство  - ванна с плотно закрывающейся крышкой, наполненная жидкостью температуры тела. Звуки не пропускаются. В таких «гробах» пациентов или заключенных держат до нескольких дней. Применяется для усмирения особо буйных или несговорчивых.

***

Часть 2

Oh my God,
I'm not supposed to say this
'Cause I know that you're trouble but...
Is that your real name and why are you doing this?
And how did I get here?
Okay. No more questions,
No worries
It's destination unknown
So dive in
The waters great
Listen I'm starting to speak like you

"Close Up" by Frou Frou

Сэм вышел из машины, достал из багажника синюю драповую куртку в клетку и туфли, которые явно были Дину не по размеру.

- Вот, - он протянул все это Дину. – Извини, размер не твой, не зимние, но лучшего не нашлось. Сколько раз тебе твердил – заведи запасную пару ботинок. Держи, - он протянул ему скатанные в клубок толстые шерстяные носки. – Хоть немного согреешься.

Дин кивнул и послушно натянул носки.

- Где это мы? – он указал на полуразвалившуюся лачугу, возле которой они остановились.

Сэм пожал плечами, поглядывая то на дорогу, то на Дина.

- Чей-то заброшенный дом, тут сто лет никто не жил. Когда мы первый раз здесь очутились, нам показалось вполне безопасным и подходящим. И сейчас сгодится. Я быстро, только спрячу Импалу.
- Мы бывали здесь раньше? – его трясло от холода – одень же куртку, болван – но он все равно замер, с сомнением пожимая плечами. Место не показалось ему знакомым и при тщательном рассмотрении. Странно, конечно… Он же из Рябиновой Рощи, должен знать окрестности… Но все неизвестное, новое… - Когда мы здесь были?

Он посмотрел на Сэма, выражение его лица снова не различить в наступающих сумерках, так же, как тогда, в больнице, но он увидел достаточно, чтобы вздрогнуть – это напомнило ему доктора Валери. Она также смотрела на него… голодным взглядом. И ничего хорошего это не предвещало. Но Сэм лишь скривил рот с печальным видом.

- Где-то месяц назад, может, меньше.
- А… - Дин ступил в туфли, наверное, Сэма, и плотнее запахнулся в куртку. – Зачем?
- Ну, одну работу выполняли, - он опять пожал плечами.
- Что за работу?
- Э-э… - Сэм состроил гримасу и задумчиво потер шею. – Все гораздо хуже, чем я предполагал.

***

- Это что, шутка?! – громко воскликнул Дин, забывшись.

Он не сдержал эмоции, а оружия пока не раздобыл, и парень – то есть Сэм - повыше ростом будет. После всего, через что он прошел…

- Нет, я серьезно, - вздохнул Сэм.
- Призраки… - Дин провел рукой по бритой голове, нащупывая подживающие ожоги от электродов.

В ледяной комнате выдох обратился в облачко пара. Крошечного огня в камине едва хватало, чтобы обогреть помещение, в доме ни электричества, ни котла. Натянув на себя еще какую-то куртку, которую Сэм достал из дорожной сумки, Дин подсел ближе к камину, чуть не внутрь него забрался, трясясь от холода.

- Чаще всего, - сказал Сэм. – Хотя встречаются разные твари. Ты совсем ничего не помнишь?

Дин содрогнулся, услышав вопрос. Он помнил предостаточно. Даже если его мозг походил сейчас на швейцарский сыр. Он помнил обжигающие обнаженную кожу куски льда, помнил множество рук, хватающих, рвущих на части, сующих лекарства; впивающиеся в тело иглы и прочие штуки, о которых он и думать сейчас не хотел.

О, да, он отлично помнил.

- Нет, - ответил он, ведь Сэм не это имел в виду. – Я … помню только больницу, остальное как в тумане.

Ему жаль было разочаровывать парня (брата, Сэма), который сам смотрел на него, как на призрака. Неудивительно, ему сказали, что Дин умер. В мозгу курсировал неприятный вопрос – кто мог это сделать? Кому-то выгодно было разлучить их.

Так много вопросов, Дин не знал, с какого начать.

- И вся эта… охота на призраков… долго мы ею занимаемся?
- Не знаю… всегда, - Сэм пожал плечами. – Сколько себя помню. Ты – большую часть своей жизни. Это наше… - что-то мелькнуло в глазах Сэма, остро, как лезвие бритвы, боль кровоточащей раны. Руки беспокойно теребили ворс покосившегося дивана. – Семейное дело… Отец служил в морской пехоте, он обучил нас.
- И он тоже верил во все это… В призраков? Да?
- И не только в них, - кивнул Сэм.

Порывшись в сумке, он принес большой кожаный ежедневник, ощетинившийся торчащими во все стороны записками и газетными вырезками. Он нежно, с трепетом провел пальцем по кожаной обложке.

- Это отца. Теперь наш. Тут обо всем, на что мы когда-либо охотились,  что убивали. Призраки, вервольфы, вампиры. Оборотни и демоны.

Он протянул дневник Дину, и то взял с неохотой, словно боясь испачкаться или заразиться безумием странной семейки. Здесь были газетные вырезки, вклеенные и просто засунутые между страниц, картинки, рисунки, записи – три разных почерка. Дин уставился на лист, не разбирая ни слова, поднял глаза на Сэма.

- У тебя… есть ручка?

Сэм протянул ему одну, и Дин скопировал фразу: Использовать специально освященную дробь. Пропорции соли, стали и серебра следующие.

Почерк похожий, только сейчас его буквы шатались в разные стороны. Почему его это так беспокоит… Он знает свои грехи.

Остановись, Дин. Хватит! Смотри… Смотри сюда, или я заставлю тебя. Это ты, Дин, таким к нам попал. Злобный, просто бешенный. Видишь? Послушай себя: демоны, призраки, монстры… Их не существует. Ты ведь это знаешь, правда? Ты видел в больнице хоть одно сверхъестественное существо? Нет. А знаешь почему? Их не бывает.

Он неловко всучил дневник Сэму, сунул руки подмышки, чтобы согреться, зашагал взад-вперед.

- Дин…
- Ну почему? – спросил он. – Почему мы такие? За что это мне? – он повернулся к Сэму, всем видом умоляя. – Лучше бы ты оставил меня в больнице, - горько закончил он фразу.
- Дин… - Сэм шагнул к нему, и Дин шарахнулся назад, даже не задумываясь.
- Это безумие. Ясно как дважды два, - сказал он.

В горле запершило, и он не знал, что делать. Может, лучше было остаться? Может, он и правда заслужил, чтобы с ним так обращались в больнице? Он находился на грани помешательства и не осознавал этого? Но при мысли о возвращении… так, никаких мыслей о возвращении. Может, это и в разрез со здравым смыслом, но нет, увольте. Лучше уж оказаться на улице, а занятие он себе подберет.

Ты только погляди, Дин, как ты избил Руба и Фейсала. А они тренированные охранники, это их работа. Теперь представь, сколько ужасных вещей ты натворишь там, за воротами больницы. Ты опасен, Дин, как бездомный бешеный пес. Ты даже для себя опасен – посмотри на свои шрамы. Ты угроза для окружающих. Для всех будет лучше, если ты останешься у нас, пока ты не убил кого-нибудь, или сам не покалечился.

- А мы не убиваем людей, не причиняем им вред? – с тревогой спросил он.
- Ну, если ты считаешь мошенничество с кредитками причинением вреда, то… - Сэм саркастично улыбнулся.

Дин не знал, как выглядит со стороны, но Сэм сочувственно поморщился и протянул к нему руку. Дин снова отпрянул назад, чуть не поскользнувшись на старом изъеденном молью половике.

- Нет, Дин, мы не причиняем вреда людям. Только тварям. Тем, кто уже не люди, или никогда не были людьми.

В животе у Дина шевельнулось. Прошло шесть часов после приема лекарств. Тело пощипывало, словно тучи невидимых муравьев забрались под кожу. Видение стало резким, цвета слишком четкими. Интересно, его вырвет? В прошлый раз рвало.

- Дин, - на этот раз тише, мягче.

Он стоял, полусогнувшись, обхватив руками ребра.

- Что они с тобой делали? – спросил Сэм, и Дин содрогнулся.
- Ничего, - голос, ломкий как битое стекло, выдал его.
- Врешь, - все так же тихо, но уже с напором произнес Сэм, напоминая доктора Валери, скрытая угроза в мягком тоне. Дин подумал, что представления не имеет, для чего этот мальчик вытащил его из психушки. – Ожоги от электродов у тебя на голове, Дин… подозреваю, что это электрошок. Я видел синяки на твоих запястьях и лодыжках. Что еще? Как они…- его подбородок задрожал. – Я не обижу тебя, Дин, я только помогу тебе вспомнить все, помогу поправиться… все, что угодно сделаю.
- Я в порядке, - упрямился Дин, с трудом сдерживаясь, чтобы не спрятать от глаз Сэма следы электрошока, накрыв руками.

Сэм только открыл и закрыл рот. Потом присел на корточки, роясь в груде сумок на полу.

- У нас есть мазь с арникой. Помогает убрать отеки, снимает боль. Если болячки на голове тебя беспокоят, она и их подлечит. А еще есть обезболивающее. Не очень сильное, но тебе станет легче.
- Я в порядке, - машинально повторил Дин.

В этот раз надвигалось ощутимее, он передернулся, предвидя, как будет избит, связан, напичкан наркотиками.

Сэм сидел к нему спиной, плечи его расстроено опустились.

- Хорошо, попробуй арнику. Это бальзам. Просто… вотри его. Пожалуйста.

Дин убрал рукавом пот со лба и быстро плюхнулся на скамейку для ног, чтобы не упасть.

- Да, - произнес он послушно. – Хорошо, как скажешь.

Сэм протянул ему тюбик. Крем был белого цвета, пах медом. Дин зачерпнул пальцем немного бальзама и старательно втирал его в запястья, в новые раны и в старые заживающие. У него шрамы по всему телу, большие и поменьше. И он совершенно не помнил, откуда они, и что означают. Дин заметил, как произнес последние слова вслух.

- Могу рассказать, если захочешь.

Дин разглядывал Сэма, который повернулся, оторвавшись от сумок. Его лицо было совершенно иным, чем то, которое он сам видел в темном стекле, блестящих металлических поверхностях. У него более темные волосы и глаза. Он выше и худее. Дин раскрыл рот для ответа, и неожиданно в глотке булькнуло. Его вырвало прямо себе под ноги, мышцы онемели и затряслись. Через секунду он повалился на бок, тюбик с мазью выпал из ослабевших рук. Дин ударился о пол, но ничего не почувствовал, потому что все тело и так разрывалось от боли.

- Дин! – Сэм рванулся к нему.

Постоянно ноющая голова взорвалась, как простреленная. Дин завыл, катаясь по полу, желая рвать и рвать до тех пор, пока не избавится от этой дряни, шевелящейся внутри. Сэм потянул его за запястья, одной рукой обхватил грудь – черт, а он силен – и наклонил ему голову. Дин закашлялся, дрожа всем телом, ослабевший, у него не было сил помочь Сэму, когда тот буквально на себе потащил его в спальню и бросил на один из матрасов. Похоже, в кроватях устроили себе гнезда крысы. От удара о матрас Дина снова вывернуло наизнанку, Сэм выругался, повернул его на бок, окрашенная желчью масса стекала на пол.

Знаю, Дин. Больно, да? Что ж, запоминай, боль необходима. Боль дисциплинирует. Мы учимся на собственных ошибках, правда? А к чему приводят нас ошибки? Правильно, Дин, к боли. И это не наказание. Это последствия твоих действий, твоих собственных ошибок.

Так они и схватили его в прошлый раз, бьющегося в судорогах, беспомощного, почти без сознания. Он не мог даже защищаться, когда Блэйк и Хэймдалл зашли слишком далеко.
Он хотел удержать Сэма за руку, но безвольные пальцы скользнули, не слушаясь хозяина. Пожалуйста, не отдавай меня, не позволяй им забрать меня. Руки Сэма вернулись, крепко сжимая запястья. Он чувствовал их, даже слишком ярко. Собственный вопль напугал его, он отразился во всем теле, от пальцев ног поднимаясь выше по хребту добираясь до мозга и там разбиваясь на сотни осколков, он не мог собрать их в одну картину, видя лишь обрывки воспоминаний.

Он…

…Он задыхается, воздуха в легких не осталось, кровь отлила от посиневших губ, в глазах черный туман, пальцы разжимаются на краю, он летит в пропасть, и неизвестно, вздохнет ли он снова, а потом…

…Он в поту, дрожит. Прикручен скобками, сверху бьет сноп света, кажется, чьи-то гигантские руки раздирают его на части, кишечник и мочевой пузырь выходят из-под контроля. И его собственный голос: Пожалуйста, пожалуйста, что угодно… Я все скажу, я сделаю все, что вам нужно, только… пожалуйста… Больно… так больно…

…Он раздет догола, и эти руки… не хватают и тащат, нет, они заботливые и спокойные. Он слышит собственную вонь – пот, дерьмо, моча, кровь, этот запах впитался в запекшуюся ожогами кожу.

…Он опирается на кого-то, теплая вода, губка, мурашки по заледеневшей коже. Отмыть. Очиститься. Соскрести с себя грязь. Чья-то рука крепко держит его, и голос, в этот раз не его, другой:  …Вот этот из Абилена, когда ты упал с крыши склепа на ограду. Этот получил в Мэне, городок слишком маленький, чтобы запомнить название… Этот, этот и вот этот - чудные отметины после разгрома вампирского гнезда в Пловере… Этот… от верфольфа в Гранит Сити. Я боялся… Я думал, что ты умрешь… глупая случайность. Ты прекрасно обходишься и без селезенки, правда? А этот, этот и этот…

И через все красной линией надоедливый голос: Вернись, Дин, вернись.

…Он спит. Его сон тяжел и крепок. А потом чьи-то пальцы касаются лица, и это не пугает его. Они не причиняют боль, и он не понимает, почему. Он открывает глаза и видит лицо парня рядом с подушкой, но он не может подобрать ему имя в своем затуманенном мозгу.

- Ничего, - улыбается парень. – Все в порядке.

Он не знает, почему, но он верит незнакомцу, его голосу. Он закрывает глаза и…

…Он один в темноте, но рядом что-то есть. Существо не видно, но он слышит, как словно жуки заползают под кожу, они вгрызаются в тело, чьи-то жадные пальцы ползут в мозг. Больно, но он не может бежать, тварь опутала его кольцами, как питон. Повалила наземь, обездвижила. Дикая боль, если бы он мог говорить, он бы умолял, падал ниц, пресмыкался… Пожалуйста, пожалуйста, все что угодно…и потом…

- Дин, - сказал голос. – Ты Дин, ты мой брат. Возвращайся.

***

Продолжение читайте здесь