Огонь порождает Землю

Все имеет начало.

Только их может быть несколько, начал, это как посмотреть.

 Когда прошлое, оставленное позади, сгорает, истлевая и обращаясь в пепел, им приходится подниматься с колен заново. Возрождаясь, восстанавливая по лоскуткам утраченное из того, что осталось. Иначе не выжить.

Вот одно начало: Орущего младенца суют в руки мальчугану, который сам еще слишком мал и едва удерживает сверток в руках. «Хватай брата и быстро наружу. Не оглядывайся, беги, Дин, беги!»

А вот другое: «Отец ушел на охоту... и до сих пор не вернулся».

Он давно сбился со счета, сколько раз собирал себя по частям среди осколков прошлого и двигался дальше. Он умело отстраивал свои разрушенные стены, проходя через сотни городов, меняя сотни имен, оберегая в душе слабо теплящийся огонек. Он оживал, словно Феникс, и никогда не оглядывался назад, ну, разве только убедиться, что за ним нет погони.

Потому что его редко оставляли в покое.

Оказываться вновь рядом с Сэмом не назовешь началом, как бы Дину этого не хотелось. Поэтому Сэм вечно застает его врасплох. Как это выходит, порой можно понять, лишь взглянув в ретроспективе.

Например, возьмем тот случай...

 Пригибаясь под пулями Сэма, увернуться от когтей вервольфа, сунуть дуло дробовика твари под челюсть и вышибить мозги. Согласен, не самая лучшая идея.

Ну и что? Ведь сработало, правда?

Тем более, вервольф уже достал окончательно.

Но Сэму это не понравилось, о, ну конечно. Ворчал всю дорогу обратно к мотелю: ты сам чудище не хуже вервольфа; бросался фразами вроде тебя же могли убить или да я сам тебя придушу.

Ну, слава богу, думает Дин, пусть себе Сэм выпускает пар и утихомиривает свой адреналин, на здоровье. До тех пор, пока Сэм не сжимает в кулак рубашку на груди Дина и не швыряет его со всего маху о стену, вопя: Черт бы тебя побрал, Дин! Черт...

Ой. Ну почему всегда о стену?

И тогда Дин понимает: это уже не шутки.

Он грубовато похлопывает Сэма по плечу, делать это не очень-то удобно, когда тебя схватили за грудки. Привстает на цыпочки, уговаривает: Да все классно, Сэм.

Слышите, как он старательно выговорил Сэм?

 Нет, правда, все кл...

Но по глазам брата он видит, что ничего классного тут нет, даже близко, и Сэм выдает истерический смешок, отлепляет Дина от стены только затем, чтобы размазать по штукатурке снова. И Дину приходит в голову, что скоро на стене от него останутся одни отпечатки - ой, больно же - и потом... и потом он целует Дина - понимаете, целует - и Дин думает: О... а вот это уже точно не шутки.

Но тут уж не до мыслей, и Дин целует Сэма в ответ, и это похоже на продолжение их спора; весь его накал, нежелание уступить друг другу перетекает в новую форму.

И спор этот становится более искусным, черт, а Сэм гораздо лучше целуется, чем Дин может скандалить. К тому же Сэм собирался стать адвокатом, он еще и умение обыскивать применяет на оппоненте.

Дин даже не замечает, что у него затвердело в штанах, пока пальцы Сэма, торопливо и неловко шаря, не нащупывают его эрекцию, выпирающую  сквозь жесткий джинс. И он уже думает лишь об этой руке и о Сэме, о Сэме и о себе.

Сэм часто подтрунивает над братом, над его невежеством, но они оба знают: неграмотный и тупой - две разные вещи. Дину всегда нравились естественные науки, математика, работа в мастерских, а уроков домоводства вообще не забыть. Дина заинтриговала теория большого взрыва. Сейчас ему уже не двенадцать, и он не станет глупо хихикать, прикрывая рот рукой... Ладно, может, чуть-чуть. Но теория его захватила. И дело даже не в его плохо скрываемой пиромании, есть немного, надо признать. Удивила сама идея, что мир зародился в огне, когда от столкновения все должно было разлететься на куски, а вместо этого возникло начало всему. Что части целого ожидают где-то, пока не сгорят в пламени, сплавившись во что-то новое.

Сэм объяснил бы его интерес легко: Дин просто считает себя блистающим центром Вселенной.

Трудно сказать наверняка, ждали ли частички его и Сэма именно этого. Дин не из тех, кто занимается размышлением и созерцанием. Этого ли ты искал, этого ли недоставало? Парня, который изгибается под тобой, сыпет проклятиями, хрипло сбивчиво повторяет: Идиот, - и снова притягивает к себе, рычит, прижимаясь к твоим губам. - Гребаный кретин... Да, да... вот так...о... О, черт... Если и существовали эти неведомые части, то, наверное, как зарождающаяся Вселенная, они болтались где-то малыми песчинками, едва различимыми, и Дин не замечал их раньше, хотя сейчас они вдруг стали очевидными.

Понимаете? Вот это и называется ретроспективой. Не одному Сэму известны умные слова.

Дин слышит задыхающиеся всхлипы Сэма, касаясь языком, покусывая обжигающе горячую кожу, оставляя на его шее следы, вместо того, чтобы позволить им исчезнуть навсегда с глаз долой. Сэм резко вздыхает и впивается острыми ногтями, оставляя собственные отметины на теле Дина. Что ж, не первый и не последний раз, когда из-за брата Дину пускают кровь, и этот вариант не из худших.

Как-то раз, пока Сэм обитал в колледже, а отец еще не думал исчезать, Джон послал старшего сына в Мексику выполнить одну работу. Испытывая еще менее горячее желание столкнуться с мексиканским правосудием, чем с американским, Дин расположился лагерем в глубокой пустыне среди иссушенных пыльных холмов. На следующее утро он проснулся необычайно рано, сидел, прихлебывая воду из бутылки, и тут заметил... Н-да. Честно говоря, он так и не понял, что это было. Никогда он не встречал похожее, ни до, ни после. Даже не натыкался на изображение подобной твари во всех старинных манускриптах. Но если бы его попросили описать, Дин назвал бы существо драконом. Серьезно, настоящий живой дракон.

Не то чтобы он был вылитым драконом из сказок. Пятнистый, переливающийся всеми оттенками земли и песка, похожий на геккона, ощетинившийся загнутыми шипами, которые выглядели необычайно изысканно и красиво с большого расстояния. Но Дин был уверен: иглы легко проткнули бы человека насквозь. И двигалось существо как ящерица, причудливо виляя хвостом при каждом шаге. Через каждые пару-тройку ярдов дракон останавливался, передергивался всем телом, как будто чихал, и выдавал слабо светящуюся голубую вспышку, похожую на шаровую молнию. После третьего или четвертого раза Дин с удивлением догадался, что существо сбрасывает переполнявшую его энергию, сплевывая лишние заряды в слежавшуюся каменистую засушливую землю; превращаясь в заурядную, однако по-прежнему гигантскую ящерицу.

И сейчас Дина осенила эта мысль - а ему пришлось задуматься, потому что для парня, впервые взявшего член в рот, Сэм подозрительно хорошо справлялся, так что Дин готов был сорваться словно юнец в свой первый секс, едва сдерживаясь - он взглянул на  ситуацию, припомнив того самого дракона.

Это и есть их главная с Сэмом тайна: никто и никогда не понимал его так, как Сэм, и никто и никогда не поймет, и можно начать жизнь с начала, но ничего не изменится. Никто  и никогда.

И тут же все легко стало на свои места - тем более с их образом жизни и чертовой работой: один из них просто... сгорит, испепелится, взорвется под тяжестью, давящей на плечи. Если другой не удержит, не примет эту переполняющую через край энергию, не облегчит груз. Тогда они вновь окажутся в безопасности, укрывшись от чужих глаз.

Последняя его мысль уже расплывалась в затуманенном сознании, хотя и явилась к месту. Если попробовать  выразить ее словами, он все равно бы остался Дином, и вышло бы что-то вроде:

Да ладно, фиг с ним.

***

Земля порождает Металл

Весь день с утра что-то не давало Сэму покоя. Кровь слишком быстро неслась по венам, лихорадочно пульсируя. Казалось, если что-то не произойдет в ближайшее время, он просто лопнет от напряжения.

Дин, как всегда, ничего не замечал. Довольно бубнил себе под нос мелодию, пока они шли, расшвыривая ногами прошлогодние листья. Если братья не таились, выслеживая, он,  по обыкновению, насвистывал или напевал.

Приближалась пора листопада. Отдельные листья уже окрасились в золото и багрянец, яркие вспышки среди бескрайнего моря зелени. Сэм был уверен, что причиной внутренней дрожи был именно этот лес, древний и величавый; деревья, которым сотни лет, повидали на своем веку предостаточно. Он уговаривал себя, что просто городской в душе, вот и все. И что ему приятнее находится там, где книга, мыло или музыка в плеере возникнут по первому требованию. Честно говоря, им с Джесс доводилось бродить среди знаменитых лесов Калифорнии, но ни разу у него не возникало подобного чувства тревоги и опасности.

Может, все из-за того, что ты трахаешь собственного брата?  неожиданно выдал мозг, и Сэм едва сдержал нервный смешок, хотя было поздно, Дин все равно посмотрел на него фирменным взглядом.

- Кхм... ничего, - сказал Сэм, пряча улыбку. - Выхлоп мозга.

Брови Дина приподнялись еще на миллиметр, он съязвил:

- Хватит мне твоих выхлопов. Надеюсь, будет меньше вони, чем вчера, а? Не вздумай больше есть лук, Сэмми.

Он стукнул Дина, получил удар в ответ и очутился на земле, упав на локти и колени. Завязалась потасовка, как это бывает у Винчестеров... пока Дин не совершил неверное движение (или это был Сэм?),  хотя теперь-то это считалось верным. Неожиданно Сэму почудилось, что могучие старые дубы сдвинулись ближе, словно окружая их.

Винчестеры замерли. На лице Дина был написан испуг, будто ему двенадцать, и его застукали за чем-то нехорошим. Они пока еще не привыкли, подумалось Сэму. Не переписали заново правила игры в соответствии с новой ситуацией. И роли их еще не расписаны, будущее туманно и неясно.

Лицо Дина окаменело, он уже намеренно прижался бедрами к бедрам Сэма. Толкнулся раз, еще раз. Сэм тихонько всхлипнул, по телу пробежала дрожь, его член довольно оживился, приготовившись к встрече с Дином. Но сам он сказал:

- Ты, шлюха, слезай с меня, - и спихнул с себя брата, хотя выглядело это довольно странно.

- О, да ладно тебе, Сэм, - запротестовал Дин, но подчинился. Он ухватил его за руку и помог подняться, как будто этому долговязому не стукнуло двадцать пять. Другой рукой накрывая его член, сжимая до сладкой боли древко сквозь ткань  джинсов. - Уверен, что твой маленький друг не жаждет моей помощи?

- Ага, нашел время, мы, кажется, на охоте, посреди леса, - проворчал Сэм, оттягивая вниз грубый джинс, напрасно стараясь найти своему возбужденному хозяйству место поудобнее. - И совсем он не маленький, ты, придурок.

И тебе это прекрасно известно.

- Эх, нет в тебе духа приключений, - буркнул Дин, надувшись. Но уже развернулся и двинулся дальше.

Он снова напевал какую-то мелодию невпопад, выстукивая пальцами ритм по бедру. Задрав голову, он втянул носом лесной аромат, словно принюхиваясь.

Как будто нажали спусковой крючок, и тема секса возникла между ними снова. Сэм был  уже не на шутку обеспокоен  странным поведением своего дружка, который не собирался сдаваться, несмотря на рой далеко не сексуальных мыслей в мозгу. И, как утонченная пытка, кровь прилила даже к его входу, жадно умоляя предложить себя Дину.

Похоже, Дин сам готов был предложить ему то же самое. Можно подумать, они отправились в лес именно за этим, и теперь зад Сэма интересовал его гораздо больше охоты. То случайно налетая на него, то прикасаясь с нежностью, употребляя ненормативную даже для Дина лексику, он окончательно смутил брата. Закончилось тем, что Сэма прижали лицом к стволу дерева, лишив возможности шевельнуться. Дин бороздил пальцами его спину, вгрызался в шею, зарываясь носом в копну его волос.

- Дин, - уговаривал Сэм дрожащим голосом, слегка напуганный, пытаясь развернуться. Руки Дина впились в его бедра, прижимая к себе, к напрягшемуся члену еще сильнее. - Дин, пожалуйста, остановись... Что-то не так.

- Какой запах, - рычал Дин, резко ударяясь, размазывая Сэма по жесткой коре, пока тот не стал опасаться, что на дереве останется его отпечаток. - Как хорошо ты пахнешь. Почему ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя, Сэмми? Мне кажется, мы отлично начали.

- Нет, только не так, - Сэм извивался, пытаясь освободиться, но безрезультатно. Дин слишком крепко держал его, широко и устойчиво расставив ноги. - Черт, Дин, разве ты не чувствуешь? Здесь что-то не так. С нами что-то не так.

Дин так неожиданно отстранился, что Сэм повалился на подушку из опавших листьев и сосновых игл, больно ударившись задницей и еще кое-чем. Он в шоке уставился на лицо брата, по спине пробежал холодок, задевая каждое нервное окончание. Тогда, пять лет назад, впервые увидев этот взгляд, он еще не понимал, что это означает, что прячется за этой маской. Оставив отца и брата ради учебы, он не видел - не догадывался - что его бегство разрывает Дина на части. Теперь Сэм многое открыл в нем... да и в себе тоже, кстати говоря. Время и общая постель - хорошие учителя.

- Так и знал, что ты это скажешь, - проговорил Дин глухо, все тем же неузнаваемым тоном.

Сэм захотел немедленно вскочить, пришпилить брата к дереву, накрыть его рот своим в поцелуе, чтобы этот холодный яростный взгляд уступил место шутливому выражению; и они снова примутся дурачиться и дразнить друг друга. Но он не мог шевельнуться, словно примерз ладонями и задом к земле; сердце чуть не выпрыгивало из груди.

- Это всегда было вопросом времени, просто... не ожидал, что это случится так быстро, - и Дин развернулся к нему спиной.

Сэм задержался на долю секунды, слишком поздно разгадав намерения брата. С трудом стряхивая с себя оцепенение, он торопливо вставал на ноги:

- Постой, Дин, я не это хотел сказать... - но тот уже несся  в сторону чащи.

Пока он поднялся, Дина уже и след простыл.

- Твою мать! - закричал Сэм во всю силу легких, не заботясь, слышат ли его призраки или еще какие твари этого леса.

Потребовалось три часа, чтобы вернуться к Импале, на обратном пути он метался повсюду в поисках хоть намека на присутствие Дина. Еще более Сэма озадачивало, что его член не желал успокаиваться, торчал упорно, отдаваясь ударами пульса. Может, кто-то подсыпал им виагру или еще что похлеще? Боксеры промокли спереди насквозь и противно липли к коже.

Импала оказалась на месте, мрачно поблескивая в лучах заходящего солнца. Но Дина рядом не было.  Открывая капот, Сэм ругался на чем свет стоит, про себя и вслух. Он вытащил свечи зажигания и стартер: не то чтобы он всерьез думал, что Дин бросит его здесь, но лучше перестраховаться. И он надеялся, что им не придется уносить отсюда ноги в спешке. Потом, обойдя машину, открыл багажник и стал рыться в сумке в поисках чистых (или более-менее чистых) боксеров.

Он быстро разделся, опасаясь попасть на глаза случайным туристам - хотя до сих пор Винчестеры ни одного не встретили -  испытывая гамму чувств к Дину: беспокойство, желание, злость. Он вступил ногой в штанину боксеров, настороженно оглядывая заросли, и тут заметил его.

Дин стоял среди низкорослого молодняка, примыкающего к чаще, полускрытый густой листвой. Вид его показался Сэму странным, но почему, он не успел сообразить. Он сделал шаг в сторону леса.

- Дин!

Дин усмехнулся, разглядывая его с откровенно довольным видом, и Сэм вспомнил, что он стоит голый, так и не надев штаны. Залившись краской стыда чуть не по всему телу, он сунул другую ногу в боксеры и неловко запрыгал к Дину, на ходу натягивая белье.

- Дин!

Наступив босыми (в одних носках) ногами на острый сучок, Сэм споткнулся и шлепнулся в жирную грязь, выставив вперед руки. Когда он вскинул голову, Дин уже исчез.

- Дин! О, че-ерт! Дин!

Рога. Вот что показалось ему странным во внешности Дина. Крошечные коричневые бугорки, пробившиеся сквозь кожу. Рога, мать вашу.

Сэм бросился за ним вдогонку, боясь, что вновь потеряет из виду.  Солнце садилось, леса простирались на мили вокруг. В темноте ему никогда не найти Дина. Ветки хлестали, острые как бритвы листья резали кожу, и Сэм подумывал, чтобы вернуться за джинсами и ботинками, но страх - невыразимый, гнетущий - оказался сильнее, и он продирался между деревьев с единственной мыслью - не упустить Дина.

Сэм раздвинул низкорослый кустарник, и лес расступился перед ним. Свет солнца таял, кругом падали густые тени. Загнав панику поглубже, он заставил себя сосредоточиться, разглядывая землю под ногами. Смятая листва и мягкий ковер опавшей хвои указали направление. Через пару ярдов его босые ноги наступили на что-то мягкое: рубашка Дина, вывернутая наизнанку. Буквально рядом валялась футболка, от которой несло потом, словно Дин ее неделю не снимал. От этого запаха его член напрягся еще сильнее, Сэм  застонал, каждый шаг давался ему теперь мучительно, но он был слишком напуган, чтобы думать о себе.

Он остановился у забрызганного ствола дерева, до него дошло, что это метка братца: о, Дин, тебя никто не учил попадать в кружок? И вдруг он расслышал музыку. Он узнал мелодию: именно ее напевал Дин весь день себе под нос. В мозгу словно щелкнуло, части картины соединились в единое целое.

Черт, пристрелите меня, ну как мы могли так глупо попасться?

Они сгрудились толпой на поляне, когда Сэм вышел им навстречу. Его окружал полумрак, и он не мог разглядеть всех существ, несмотря на их светильники и факелы. Не сказать, чтобы их было много, но достаточно, чтобы представлять угрозу для него - для них - и Сэму было интересно, сколько еще лесных жителей таится там, в глубине, за кругом света. Король сидел, скрытый тенью: внушительные очертания широких плеч, сверкающие из-под капюшона глаза, и рога, гораздо больше, чем у Дина, разветвляющиеся, тянущиеся выше и выше, похожие на крону дерева. Королева находилась на свету, именно она приковала внимание Сэма, потому что у ее ног сидел Дин. Она держала в маленькой смуглой руке поводок; он был сплетен из лоз и дубовых листьев и опутывал шею брата.

Сэм не смог сдержать животный рык, родившийся где-то в глубине груди, распирающее обжигающее чувство.

- Он мой! - крикнул он, и свита неодобрительно загудела.

Королева выглядела крошечной, но совсем не хрупкой, и Сэм понял, что при желании она может сделать с братьями что угодно, убить их одним взмахом руки. Но она лишь моргнула, уставившись на него огромными совиными глазами. Склонив голову на бок, она спокойно возразила:

- Мой. Моя Охота. Мой Охотник, - она опустила взгляд вниз на Дина и провела длинным пальцем по его обнаженному плечу, от чего тот вздрогнул и прижался к ней теснее. - Хороший Охотник.

Она говорила вслух, и в то же время смутные картины возникали в мозгу Сэма, теряя рамки слов, расплываясь в видения. Перед его глазами мелькали другие Охоты и Охотники, отобранные среди бродивших в этих лесах странников, злополучных туристов, заблудившихся путников. Конечно, никто из них не был так хорош, как Дин. Сейчас на нем не осталось и нитки, только эти странные листья; упругие мышцы перекатывались под  гладкой кожей. Старик, вот бы тебя сейчас сфотографировать. Ведь потом расскажу - ни за что не поверишь. Да, но это при условии, что мы выберемся живыми отсюда.

- Дин, - позвал он, изо всех сил желая, чтобы брат услышал, узнал его. - Дин...

Тот поднял голову и посмотрел в никуда, его глаза, казалось, сияли в полумраке, веснушки темнели чернильными брызгами на лице и плечах. Сэм помнил, как впивался ногтями в эти плечи, задыхаясь, умоляя; как гладил пальцами эти высокие скулы. Дин пристыжено отвел взгляд.

- Дин, - снова повторил Сэм, и что-то мелькнуло в глазах брата.

Он сделал несколько неуверенных шагов к Сэму, достаточно, чтобы тот мог разглядеть его поднявшийся налитый член, прижавшийся к животу. Дин потянул носом в сторону Сэма, жадно облизнувшись.

- Мой, - сказал Сэм, на этот раз гораздо увереннее. - Мой Охотник. Он мой.

Королева спустилась с трона - причудливо изогнутого посеребренного дуба - и прошествовала мелкими жеманными шажками, волоча за собой Дина. Сэму стоило больших трудов сдержаться и не вырвать тут же поводок из ее рук.

Королева дотронулась до него холодной, твердой как дерево рукой. Дин, опустившийся у его ног, ткнулся носом ему в ладонь, и Сэм запустил пальцы в короткие стриженые волосы. Королева обернулась, и Сэм заметил, как изменился ее взгляд. Теперь не холодный и нечеловеческий, скорее печальный и понимающий.

- Консорт?* - произнесла она, в ее словах звучало и утверждение, и предложение сделки.

Сэм посмотрел на Дина, тот поднял на него лицо, глаза сияли зеленью весенней листвы. Он вздохнул, провел пальцами по нежному бархату еще не затвердевших окончательно рожек. Да.

Королева кивнула, как будто услышала его безмолвное признание, и пошла прочь, дернув за поводок, увлекая за собой Дина. Он покинул Сэма с неохотой, стремясь к нему обратно. Сэм позволил многочисленной свите приблизиться к себе. Они избавили его от оставшейся одежды, натирая холодной жидкой грязью и обжигающе горячей кровью, вплели в волосы листья. Он не двигался, даже не смотрел на существ; он не сводил глаз с брата.

- Консорт? - спросила Королева снова, испытующе глядя на него. И он увидел ее глазами все Охоты, все ритуалы прошлого. Похоже, их можно завершить единственным способом.

- Да, - ответил он на этот раз вслух и громко. Он все еще не отрывал взгляд от Дина, который, прищурившись, следил за ним.

- Ну, тогда иди, - приказала Королева. - Беги же, беги!

И он побежал. Стены деревьев слились в единые размытые пятна по бокам. Ему было страшно, кровь горячо стучала в висках. Сэм догадался: чем дольше он будет  ускользать от Охотника, чем дольше останется на свободе, тем выше оценят ритуал. Сэму показали, что произойдет, когда Дин настигнет его. И ему было страшно.

Преследуемый тенью и отзвуками шагов Дина, он не представлял, сколько уже длится погоня. Достаточно долго, чтобы ощутить себя загнанной жертвой. Достаточно долго, чтобы сердце выпрыгивало из груди, колотясь о ребра. Достаточно долго, чтобы босые ноги ныли, болезненное эхо отдавалась в упорно стоящем члене.

Поэтому он испытал почти облегчение, когда Дин схватил его. Сэм врезался в него с разбегу, сползая на сухую прошлогоднюю листву, в заросли папоротника.

 Дин утыкается ему в шею носом, хрипит, налившеесе древко скользит между ягодиц Сэма.

- Мой, - рычит Дин, и его голос едва ли можно назвать человеческим. Его зубы впиваются в кожу, двигаясь по влажным следам его горячего языка. - Сэмми. Мой Сэмми. Мой.

Сэм едва не всхлипывает, услышав свое имя, вырвавшееся у Дина.

- Да, - отвечает он.

Дин вонзается в него, не заботясь о подготовке, и Сэм кричит от дикой боли, уткнувшись лицом в ковер листьев, зарываясь пальцами в раскисшую грязь. Дин издает животный стон, выходит из него, и это приносит Сэму еще больше боли. Его снова грубо раскрывают, и Сэм пытается вырваться, как раз в тот момент, когда его входа касается язык Дина. Лизнув осторожно, нежно, он проникает языком внутрь, унимая боль. Он продолжает это, влажные прикосновения, до тех пор, пока Сэм, шевелясь на мягком покрывале листвы, стонет уже не от боли, а совсем по другой причине.

Когда он входит в Сэма вновь, боль уже терпима. Через мгновение Дин изворачивается, касаясь того особого места, память, очевидно, не совсем изменила ему. Сэм содрогается, не сдерживая стон.

- Дин...

- Сэмми... - откликается Дин, и это уже похоже на правильный вариант. - О... О, черт, Сэмми...

- Все нормально, - задыхается он, пытаясь подтянуть под себя колени. - Все хо... хорошо. Просто... Давай быстрее покончим с этим.

Дин рычит снова, склоняется, чтобы прикусить зубами шею Сэма. Он ударяется в него быстро, жестко, глубоко. Сэм вдыхает аромат прелых листьев и их собственный. Повелителя Охоты и его Консорта, среди умирающей осенней природы.

Дин кончает первым, впиваясь зубами в кожу Сэма, чувствуя на губах металлический привкус крови. Он продолжает входить в него, гладко двигаясь теперь в собственной сперме. Почти следом за ним Сэм судорожно вздрагивает, изливаясь в землю под собой. И кажется, что земля вздыхает, раскрываясь навстречу.

Дин выскальзывает из него, перекатывает его на спину. В руке кинжал, яркая вспышка в океане мрака. Я вытащу тебя отсюда, думает Сэм. И произносит, откидывая голову и подставляя горло:

- Сделай это.

Дин долго смотрит на него сверху вниз. Слишком долго, и Сэм начинает трястись, телу хочется свернуться в комок от боли и страха. Но он заставляет себя лежать неподвижно, насколько это возможно, глядя прямо в глаза брату.

- Сделай это, - повторяет он снова, облизывая губы.

Дин медленно качает головой:

- Только не тебя, Сэм. Никогда.

Он проводит кинжалом по собственному горлу, и Сэм не верит своим глазам, до тех пор, пока темная масса не окрашивает шею, по коже струятся влажные потоки с металлическим запахом. Сэм кричит, бросается, чтобы прижать руки к шее Дина в бесполезной попытке остановить кровь - Иисусе, сколько крови, липкой и вязкой, просачивающейся, пульсирующей сквозь пальцы.

И тут же их окружают Судьи. Королева кладет ладонь на его плечо, какие-то существа отрывают его руки, оттаскивая от Дина мягко, но настойчиво.

- Не трогайте его! - вопит Сэм, извиваясь в крепких захватах долговязых субтильных созданий с головами сов. - Уберите свои гребаные лапы! Он мой, будьте вы прокляты!

Королева, не обращая на него внимания, расстегивает одной рукой пряжки на своей тунике, другую протягивает, чтобы набрать пригоршню крови. В горле у Дина булькает, он содрогается на земле. Королева распахивает одежды, обнажая грудь и плоский живот. Она прижимает окровавленную ладонь к животу, оставляя отпечаток.

- Принято, - произносит она, и ее голос разрастается в звон, заполняющий все вокруг.

Факелы гаснут разом, и Сэму кажется, что он ослеп; он валится наземь совершенно без сил. Ничего не соображая,  шарит по земле, пока не находит Дина. В изнеможении он прижимается к его телу: Дин дышит, цел и невредим, он здесь, рядом.

- Дин, - произносит он, не узнавая собственный голос. - Дин... Господи, Дин.

- Сэм... - вдруг отзывается тот, слабо и хрипло.

Сэм, всхлипывает, задыхаясь; лихорадочно ощупывает горло брата, натыкается на запекшуюся густую жижу, но под ней все цело, ни царапины. Пульс отдается в кончики пальцев сильными уверенными толчками.

- Что? - отвечает он дрожащим голосом, даже этот простой слог дается ему с трудом.

- Мы что тут... обнимаемся? Обнимаемся? - Дин возмущается не на шутку. - Чувак, какого, а? Слезай с меня.

Он отпихивает Сэма, но тот не двигается, пользуясь преимуществом в росте и в весе.

- Нет, - говорит он на удивление спокойно, хотя часть его готова сойти с ума от головокружительного облегчения. Живой, - думает он. - Господи, живой. А об остальном - о загадочных существах, об Охоте, об их одежде и машине; о том, что это означает - выбрать Дина своим Консортом (и наоборот) - он поразмыслит позже. Завтра, скорее всего.

- Значит... Это был не сон, да? - осторожно интересуется Дин после долгого молчания; все это время Сэм постукивает пальцами по груди Дина, повторяя удары его сердца.

Забыв про свое отвращение к телячьим нежностям, Дин обнимает брата, поглаживая его голую спину вдоль позвоночника, и это напоминает Сэму, как же он замерз.

- Нет, не сон, - признается он тихо.

- А ты... Ты в порядке? - рука Дина спускается ниже, скользит в расщелину, касаясь входа.

Сэм вздрагивает и шипит от боли, но отвечает:

- Ага, в порядке.

Дин приподнимается, и Сэм чувствует, как он прижимается губами к его макушке, молча умоляя простить. Потом откидывается на спину и произносит:

- Валим отсюда к гребаной матери. Сейчас же.

Наверное, о некоторых вещах стоит поговорить: все эти перепутанные понятия, включая секс между братьями. Страх Дина остаться в одиночестве. Круги ада Сэма. Они еще не решили, как же им жить дальше. И Сэму никогда не нравилось быть игрушкой в руках слепой судьбы. Особенно, если это твоя собственная судьба.

Так и знал, что ты это скажешь. Это всегда было вопросом времени, просто... не ожидал, что это случится так быстро.

Сэм вздыхает и садится, морщась от боли. Дин подсаживается рядом, берет его под руку. Сэм улыбается, хотя брат вряд ли это увидит.

- Да, - соглашается он. - Валим.

***

Примечание переводчика:

*  Эта история основана на определенной мифологии, и я не была уверена, что точно передала замысел автора, поэтому по моей просьбе она разъяснила некоторые тонкости, думаю, это и вам поможет понять смысл сюжета.

Консорт - так называют супруга  правящей королевы. Или наоборот.

Samhain (Хэллоуин) - языческий праздник, посвященный одновременно сбору урожая и смерти природы. То есть, когда дело движется к зиме. В старину приносили жертву, которая была призвана помочь выжить холодной зимой и весной вернуть солнце. Секс необязательная часть ритуала, но в древности часто использовался в язычестве, его расценивали как утверждение жизни.

Очевидно, Винчестеры столкнулись с лесными языческими богами (подобное происходило в эпизодах 1.11 Scarecrow, 3.08 Supernatural Christmas), которые собрались провести очередной предзимний ритуал. Для него необходима пара, которая участвует в жертвоприношении. Королева выбрала себе Дина в качестве Охотника, Короля Охоты. Сэм, чтобы спасти Дина, предложил себя в качестве Консорта и его добычи. И чем дольше длился ритуал, чем дольше Сэм бился за свою жизнь, тем больше жизненной энергии он отдавал ритуалу, что и требовалось богам, чтобы уйти, так сказать, в зимнюю спячку. И в конце его должны были принести в жертву в обмен на возвращение брата в реальный мир. Но Дин не смог на это пойти и пожертвовал собой вместо Сэма. Королева сжалилась, она приняла его жертву и оживила, потому что, той энергии, что лесные жители получили от самопожертвования Дина и глубины его любви к брату, хватило бы им с лихвой, чтобы пережить долгую зиму.


Окончание читайте здесь