Обзор эпизода 3.16 «Нет рая для грешников»
И труд нелеп, и бестолкова праздность
И с плеч долой все та же голова,
Когда приходит бешеная ясность,
Насилуя притихшие слова.
/ Александр Башлачев/
Вот она - смерть, отвар голубоватый
в старинной чаше, только где же блюдце?
И место странное придумано для чаши:
На тыльной стороне ладони стоит она.
Легко заметить на развороте, меченом глазурью,
У ручки трещину. Как пыльно! Но: «Надежда» -
На сгибе полустершаяся надпись.
/Райнер Мария Рильке/
Трудно писать о столь безупречных эпизодах. Они так и просят назвать их «мини-шедевр». Слишком многое говорит само за себя, комментарии ко многому излишни. А все то, что осталось непонятым, интригует и очаровывает именно своей недосказанностью, неконкретностью, нитью, тянущейся в будущее. В 4 сезон. Серия 3.16, как мы знаем, предельно насыщена информационно и эмоционально в первую очередь потому, что недавняя забастовка голливудских сценаристов стала не только мировой притчей во языцех, но и досадной причиной сокращения количества серий многих шоу. Слава Богу, никакого ущерба смыслу и целостности итога 3 сезона Supernatural это не причинило. Только острее, по-моему, стал ангст финала и многограннее «заискрила» характеристика всех персонажей.
Обычно придерживаюсь того, что писать надо исключительно о том, что ты уже внутренне пережил, «победил», когда эмоции оставили в покое разум, а сердце настойчиво требует выплеснуть мысли и ощущения на бумагу. Но - ни к одному из гениальных финальных эпизодов Эрика Крипке и Кима Мэннерса это не относится. Ни одна из заключительных серий Supernatural не отпускает меня окончательно, трагедия каждой проживается вновь и вновь как впервые.
После первого, второго и дальнейших просмотров финала третьего сезона я совершенно одинаково долго молча сидела, закрыв лицо руками, испытывая одновременно два противоположных чувства. С одной стороны, с души свалился груз. Пришло неимоверное облегчение и определенность оттого, что осталась позади гигантская доля предчувствий трагедии. А во-вторых - до сих пор не проходит вибрация в душе леденящего аритмичного «озноба». В сердце и всем теле пульсирует несуществующая, но сильная боль и надежда жизни, не хочется ничего делать, не хочется думать или желать, просто хочется замереть и прислушиваться к этому ощущению. Игнорировать или изменить его невозможно, эта боль из разряда тех, что подвластны лишь времени.
Намного раньше, в момент знакомства с 2.08 («Блюз перекрестка»), я с неимоверной горечью понимала, что ничто не воспрепятствует заключению Дином сделки на собственную душу с посланником Азазеля. Даже если бы не произошли события эпизода 2.21 (убийство Сэма), старший брат использовал бы любой повод для того, чтобы попасть в ту страшную реальность, где пребывал Джон Винчестер. Это не просто эпатажный поступок, а еще и своеобразная жертвенная отдача сыновнего долга. Дин из тех людей, кто верны себе не время от времени, а в каждый миг жизни. В данном случае речь шла о его поступках сына равных поступкам отца.
Начиная с эпизода 2.22, я на 95% (то есть с гигантской степенью вероятности) допускала финальную развязку сюжета 3.16 - возможность сценарного попадания в ад Дина Винчестера. Именно в крипковском бескомпромиссном классическом варианте, жестком и тактичном одновременно. Крипке и Мэннерс создали незабываемый четырехминутный фрагмент всего жуткого финального действа трагедии: вступления демонической сделки в силу. С адскими псами, фонтанами крови из разорванных артерий, жутчайшей физической смертью героя, ликованием демона, который обладал контрактом Дина. И, напоследок, страшным моментом «распятия», немыслимой боли и предельного одиночества в адской реальности, изначально уготованной старшему брату.
Начало эпизода - бешеный кросс Дина по пересеченной местности. Винчестер на максимальной скорости безуспешно пытается скрыться от настигающего его Цербера, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви и ямы под ногами. Падение Дина становится, по сути, смертельным. Мы видим лес в другом цвете, очень странном, так, как видит его адский пес. Один из наиболее нелюбимых мной наездов камеры. Жестокий крупный план пытающегося закрыться локтем человека. Утробное рычание и брызги слюны. Клыки адской твари рвут на окровавленные ленты плоть жертвы, жутчайший вопль Дина сводится на нет затемнением, и лишь одно спасает нас от мгновенного помешательства. ...Все это было видением, кошмаром Винчестера, который отключился от усталости в момент чтения оккультного трактата из библиотеки Бобби. Иллюстрация средневековой книги, на которой Дин, уснув, прожил хоррор будущей смерти, изображала мерзкую клубящуюся свору адских псов.
Для начала поговорим именно о неоднозначном нюансе 3.16. На мой взгляд, в данной серии - это (как ни странно) младший Винчестер. Сэм.
Пока Дин пытается стряхнуть с себя наваждение чересчур реалистичной галлюцинации, к нему подходит пусть тихо, но откровенно сияющий младший брат. Повод для радости, конечно, есть - верный друг их семьи Бобби обнаружил в манускриптах своей библиотеки заклинание, которое поможет за считанные минуты с помощью маятника-астролябии узнать местонахождение демона Лилит.
Но два момента заставляют нас с полнейшим непониманием прокручивать в голове различные версии безмятежности Сэма.
Первое «но»: чуткий умница, весь третий сезон существовавший только на волне старшего брата, ни малейшего внимания не обращает на то, что Дин сбивчиво дышит и пытается стереть дрожащей рукой предательскую холодную испарину со лба. Сэм, которого мы с вами знаем, «не слез бы с живого» Дина, пока не узнал бы причину лихорадочной дрожи тела и испуга во взгляде старшего брата.
Второе «но» пугает и старшего Винчестера, и нас, смотрящих финал. Успешно восстановив дыхание и взяв себя в руки, Дин с благодарностью слушает бессвязные, но уверенные фразы Сэма, опустившегося рядом с ним на корточки:
- Дин... Скоро... Понимаю... Но мы разберемся с этим. Любой ценой, Дин... Ты не отправишься в ад. Я не позволю. Клянусь. Все будет хорошо.
Он смотрит на братишку прямо, подбирая слова ответа, как вдруг... на какое-то время мое сердце прекращает биться: вместо Сэма напротив него произносит оптимистичные слова дергающийся демон с жуткой головой, пустыми глазницами, разверзающий страшную ассиметричную глотку. Огромных усилий Дину стоит проговаривание: «Да, хорошо...» Причем смена крупного плана твари на исполненного сочувствия Сэма ничего, по сути, не меняет: ни одного вопроса относительно внезапного испуга в остекленевшем взгляде старшего Сэм вновь не задал...
Это противоречит характеру Сэма из третьего сезона. В предыдущих фрагментах младший Винчестер жил лишь одним: год, утекающий как песок сквозь пальцы, стремительно сокращающееся время требовали максимального усилия его воли и сердца для того, чтобы в любой момент быть готовым принять ответ о возможности спасения Дина. Он ждал помощи с любой стороны. Даже от демонов. «Одна, но пламенная страсть» доводила его до предельных степеней усталости и истощения. Поддержка от старшего брата была очень сомнительной, Сэм сражался с преддверием ада в одиночку. Единственное, чего Сэм добился, несмотря на протесты Дина, это признание братом собственных страхов, паники и предельного отчаяния. Можно было впустую негодовать: «Ну, Сэм как всегда!.. Думает лишь о себе, кто его просит лезть в душу Дина!» Но, думаю, что именно такой момент был давно необходим обоим братьям. Дин понял, благодаря настойчивости «малыша Сэмми», что все, что происходит сейчас и движется к логической развязке, как бы ни было будущее трагично - все это имеет шанс на философски-оптимистичную максиму царя Соломона «...и это тоже пройдет». К моему удивлению, именно младший брат, бунтарь и нигилист, в течение года стал цементирующей незыблемой основой семьи. Это ощущение само по себе стало освобождающим и целительным для Дина, старший Винчестер понял, что теперь он может быть откровенно слабым, бояться и паниковать, не скрывать слез, не играть в супермена - все будет правильно понято младшим и не обернется против него. Дин осознал, что не лишь он может быть надежным плечом для тех, кто ему дорог. В одной из книг Ричард Бах писал фактически о Сэме: « Прежде чем ты изменишься к лучшему, что-то невероятно для тебя важное должно оказаться под угрозой». Очень часто в прошлом Сэм заходился в ярости из-за попыток Дина доказать то, что он понимает стэндфордскую трагедию младшего. Сэм думал, что утраты, свалившиеся на Дина в младенчестве, не соответствуют его юношеским переживаниям. Только в третьем сезоне он интуитивно понял, что не важно, в каком возрасте мы становимся свидетелями смерти. Душа живет по своему календарю.
В 3.16 с первых же кадров мы видим другого человека, и это увиденное даже пугает. Возникают догадки: почему за 30 часов до прекращения сделки младший брат столь умиротворен и счастлив (причем на протяжении почти всего эпизода)? Это не похоже на естественную реакцию человека после чрезмерной трагедии и напряжения сверх сил. В этом случае Сэм был бы опустошен и апатичен. Он (метафорически) напоминал бы безжалостно проколотую надувную резиновую игрушку, которая может лишь безвольно терять энергию. В мире эпизода все наоборот. Я бы сказала, дьявольски пугающе наоборот.
Видение Дина (тварь вместо брата) заставляет нас самих изобретать обоснование ужаса наяву. В начале серии попытки бесплодны. Свет прольют центральные диалогические фрагменты. Через какое-то время прозорливый Бобби (подло вытащивший из Импалы необходимую деталь и ехидно наблюдающий за сменой выражений лица «доки в автомобилях» Дина, пытающегося завести свою малышку) гипотетически «вмажет в челюсть» старшему Винчестеру, произнеся потрясающее по искренности и силе:
- Черта с два это не моя битва! Семья не ограничивается кровным родством, парень! К тому же, я вам нужен. Ты сейчас не в форме.
Эти слова о том, что Бобби считает их своей семьей, более чем необходимы и Дину, и Сэму. С момента исчезновения Джона из ада и трогательного прощального контакта сыновей с его душой прошел год. Все это время Винчестеры знали, что не все плохо, потому что в любое время суток рядом есть единомышленник, друг, родная кровь. Весь год они были неразлучны и сглаживали все размолвки, не доводя их до непоправимых ссор и разрыва. Дин пытался не давить на Сэма, давать ему больше свободы для маневров и размышлений. Ну, а Сэм стал сдержанным, зрелым человеком, думающим сперва о тех, кто рядом. Он перенял генетическую способность Дина концентрироваться на главном и не портить хрупкие человеческие отношения привнесением в них суеты и «пены» окружающего мира. Сэм научился хранить мир семьи. Быть ее константой, безропотным «волнорезом» для внутрисемейных проблем.
Продолжая свою гневную речь, Бобби с непередаваемым выражением лица произносит:
- Скажи-ка, сколько галлюцинаций у тебя уже было? Знаю, потому что так бывает со всеми у кого на хвосте адские псы, и потому, что я неглуп. Поеду за вами!
Если оттолкнуться от буквального значения слова «галлюцинация», то можно расслабляться и ликовать. Ура! Дину просто примерещилось раздвоение личности Сэмми, все в полнейшем порядке! Но...
Ох уж, эти креативные создатели СПН Крипке и Мэннерс!.. Хоть раз они давали нам уснуть спокойно, щедро презентовав «разжеванный» ответ на блюдечке с голубой каемочкой? Не припоминаю такого счастья.
В 3.16 обнаруживается драматический нюанс: отобранным у Руби клинком Дин убивает нескольких демонов после мимолетного, брошенного на них вскользь взгляда. Сэм успевает только раскрыть рот, издать нечленораздельный всхлип и рывком броситься к месту нового убийства, где его неизменно встречает тающий темный дымок изо рта убитого человека и прощальная алая вспышка демонических глазниц. Младший брат не произносит даже винчестерское: «Чистое везение!» Дело в том, что все, увиденное Дином, может быть и правдой, начиная с первого фрагмента эпизода. Драма обострена тем, что демоническая сторона проявилась даже в Сэме.
Ближе к кульминации серии Бобби без экивоков прокомментирует внезапную способность Дина опознавать демонов среди людей:
Бобби: На самом деле, тут ничего странного.
Дин: Как это, ничего странного?
Бобби: У тебя осталось пять часов до рейса в ад. Вуаль зла, Дин. Ты уже видишь ее другую сторону.
Дин: Давай без речевых оборотов, а?
Бобби: Адские твари. Ты почти стал одной из них. И.. можешь видеть других тварей.
Дин: ...Оооох, спасибо!
Сэм потрясен точным направлением и безошибочностью каждого убийства и растущим количеством демонов, стремящихся не подпустить их к пасторальному тихому городку Нью-Хармони (штат Индиана).
Именно в этом красивейшем городке происходит то, что вызванная Сэмом Руби обрисовала как возможность сражения:
- Вы - готовы. И время пришло тоже. Лилит сейчас без охраны. Сошла на берег. Устроила себе небольшой перекур. Поверь, ты не захочешь знать, что это такое.
Не стану детально описывать отдых демона из «высшего эшелона», это откровенная жуткая резня. Садистская расправа над невинной семьей руками одержимой пятилетней крошки в белоснежном платьице. Излишне говорить, что уже были моменты в 3.12 и 3.15, когда Лилит входила в тело девочек, правда, чуть постарше. Кроме как циничным выражением «дело вкуса» трудно точно обосновать извращенный выбор демоном телесной оболочки.
В серии 3.16 для меня наиболее знаковые и необходимые сюжетно два момента диалогов между Дином и Сэмом. «Моменты истины». Да, я знаю, что великолепные длительные излюбленные Мэннерсом беседы братьев (точнее, их словесные дуэли) по какой-то причине все время мастерски осмеивает Дженсен Эклз. Одно из двух: либо актер в принципе не любит исповедальные и тонкие психологические моменты в кинематографе, либо же интуитивно, из сдержанности и целомудрия он пытается не позволить нам, то есть поклонникам уйти в громкий экстаз и восторг от удачнейших фрагментов «снятия шелухи» с братьев. В России этот принцип называется «чтобы не сглазить». Обе причины достойны уважения. Первая - потому что честно, вторая - потому что мудро.
Диалоги и споры братьев в финале невероятно хороши и мощны по силе воздействия. Тут поздно говорить о слоях шелухи, тут разговоры ведутся предельно откровенно, «на разрыв аорты». Сэму приходится смиряться со многим. Потрясающе то, что он не противоречит брату не из ложного смирения, не из-за формального уважения к тому, кого через несколько часов не будет в живых. Единственный повод, который толкает Сэма на яростное «Нет!» - это Руби, которая в этой серии превращается из союзницы в, судя по всему, искушение для младшего.
Руби: Ты хочешь влезть в эту драку с одним карманным ножичком? Только зря погубишь свои голубые глаза. Идти на Гитлера с чемоданчиком взрывчатки, забудь!
Сэм: Ладно, тогда что?
Руби: Я знаю, как сберечь твоего брата, Сэм.
Сэм: Нет, не знаешь! Ты сказала Дину, что не можешь, ты все это время мне лгала!
Руби: Я не тебе лгала...
Сэм: О, так ты можешь спасти его?!
Руби: Нет! Но ты - можешь. Сэм, у тебя есть некий божий дар. Ну, не совсем божественный по сути, но ты меня понял. ...Думаешь, почему Лилит так боится тебя?
*********
Руби: Ты ненавидишь эти косые взгляды Дина, иногда, когда он смотрит на тебя, как на животное из цирка. Но пошли все это к черту, так как нам многое надо сделать, и надо провернуть все быстро. Мы способны на это. Можешь считать меня стервой, ненавидь меня, сколько хочешь, но я никогда не лгала тебе, Сэм. Ни разу. И говорю тебе - ТЫ можешь спасти своего брата. А я расскажу - как.
Очевидно, что в речи Руби есть подтекст и меркантильный интерес. Трудно точно определить, что именно может двигать ей в момент этих слов. Вариантов много. Один из них - Руби была средством ада для того, чтобы поссорить братьев. Но это бесполезно - в данный момент Дину и Сэму не до дешевых разборок. Сэмми спокойно смиряется с тем, что Дин заманивает Руби в ловушку, не особо заботясь о ее будущем. (Телесной оболочке демона, брошенной в подвале, грозит верная смерть от обезвоживания и голода). Хотя Сэм вполне мог бы закатить получасовую истерику, обвиняя старшего брата в жестокости. Тот же младший спокойно принимает как аксиому жесткие, но справедливые слова Дина о вероятном «двигателе» благородства Руби:
Дин: Сейчас ты отдашь мне свой нож, затем уползешь в ту вонючую дыру, откуда ты вылезла, и больше не приблизишься ни ко мне, ни к моему брату, тебе все ясно?
Руби: Твой брат несет в себе огромную мощь, и это глупо - не использовать ее!
Сэм: Дин, остынь, послушай...
Дин: Сэм - нет! Да что с тобой, ослеп? Разве не видишь, что это ловушка?! Она лишь хочет разбудить в тебе все эти дьявольские штучки-дрючки, хочет, чтобы ты стал ее долбанным героем, «АнтиИисус-суперзвезда».
В нескольких диалогах Дина и Сэма все сконцентрировано на мироощущении и мыслях старшего брата. Немного грустно, что лишь в финале сезона Дин обрел железную уверенность Джона в своей правоте и неоспоримом праве на лидерство в семье. Но - все случается именно тогда, когда должно случиться, ни раньше, ни позже. Непередаваема яростная громкость, сила и бескомпромиссная жесткость гневных слов Дина, обращенных к Сэму и Руби: «Я знал, что Сэм не послушается! Но ты не будешь ничему его учить. Поняла? Только через мой труп».
За считанные часы до смерти старший брат думает не о себе, а о том, как будет мыслить и к кому прислушиваться младший, остающийся жить на Земле. И это не просто трогательно, а потрясающе. Также замечательно то, что легко обижающийся Сэм, всегда бунтующий против нравоучений, откровенно признателен в 3.16 любимому брату за любое чтение морали и каждый полученный «втык».
То, чему напоследок пытается научить братишку Дин, становится причиной не только слез братьев. Я также не могу спокойно «насухую» воспринимать поразительные реплики, которые написаны Эриком Крипке и идеально озвучены Дженсеном Эклзом.
Каюсь, иногда в третьем сезоне я мысленно подленько брюзжала: хорошо, дескать, быть Крипке! Дал пилотную идею, а теперь сиди на съемках от случая к случаю. Работенка непыльная - команда работает, а ты руководи... И.т.д. Виновата, признаю. Именно текст, сценарная составляющая 3.16 показали мне то, что ни на миг главный режиссер не оставляет свой сериал в «свободном полете», не снимает руку с пульса шоу. Теперь более чем очевидно, что многое в мире СПН происходит именно по его задумкам и проектам.
Возвращаюсь к диалогам братьев, которые, повторюсь, вызвали в моей душе полнейший отклик и восхищение автором текста и его исполнителем. Ряд пространных выстраданных, продуманных высказываний в диалоге становятся лучшим монологом Дина за все 60 эпизодов, которые мы с вами прожили во вселенной Supernatural. Невозможно слушать это холодно и без внутренних слез. Когда-то Сэм четырьмя точными предложениями смог вышибить Дина из состояния безропотного испуганного смертника и вернуть себе старшего брата, мечтающего о жизни, верящего в будущее. Теперь пришло время Дина. Нельзя точнее передать свои страхи насчет участи младшего брата. Слова Дина все до одного бьют в цель. Еще и потому, что он говорит не лишь от себя. Как и Сэм, несколькими эпизодами ранее, Дин говорит о семье и обо всем том, что необходимо сохранять в будущем как константу семьи Сэму, не обвиняя старшего брата в его ошибках. Не осуждая отца за первый шаг в страшный круг сделок с адом.
Дин: Сэм, мы не станем повторять свои ошибки вновь и вновь.
Сэм: Ты это уже говорил, хотя бы поясни, о чем речь?
Дин: Ты что, не видишь сходства? Сделка отца, моя сделка, теперь это? Каждый раз, когда один из нас на волоске от смерти, другой умоляет забрать его душу. И сейчас то же самое, старик. Предложение Руби толкает тебя к краю пропасти, ты знаешь ее глубину, и ты знаешь, что будет на дне.
Сэм: Дин... Каких последствий ты боишься? Это же я, я справлюсь. К тому же, если это спасет тебя...
Дин: Зачем вообще рисковать?
Сэм: Потому что ты мой брат. Потому что ты сделал это для меня.
Дин: Угу. И смотри, что из этого вышло. Я хочу сказать... Сэмми, я хочу сказать, что ты мое слабое место. А я - твое.
Сэм: Не говори так, ведь мы - мы семья.
Дин: Знаю. И эти злобные твари знают тоже. То, на что мы готовы друг ради друга, как далеко мы можем зайти, они используют это против нас.
Сэм: Так что же, нам перестать заботиться друг о друге?!
Дин: Нет, перестать быть мучениками. Хватит унижаться перед демонами. Мы возьмем этот нож, и сразимся с Лилит по-нашему, как учил нас отец. А если не справимся, что ж... Помирать, так с музыкой.
*******
И невероятный по ангстовости момент разговора, трагичного еще и тем, что непосредственно после своих слов Дин услышит бой часов, возвещающий о наступлении роковой полночи, и увидит приближающегося Цербера.
Сэм: Нет, Дин! Я не позволю тебе попасть в ад!
Дин: Позволишь! Позволишь. Мне жаль, это все из-за меня, моя вина. Но то, что ты делаешь, меня не спасет. Только убьет тебя самого.
Сэм: Так что же мне делать?
Дин: Продолжать сражаться. И заботиться о моей машине. Сэм, помни, чему учил тебя отец... Ладно? Помни, чему учил тебя я.
Комментарии, по-моему, вредны и излишни. Это великолепные отшлифованные бриллианты фрагментов внутри шедевра Эрика Крипке и Кима Мэннерса - серии «Нет рая для грешников».
Еще одна незабываемая сцена: совместное исполнение Винчестерами хита Джона Бон Джови во время поездки к месту «отдыха» Лилит. Редкий случай характеристики героев: обычно такое принято в жанре оперы. Братья не говорят вообще. Дин просто затыкает рот Сэму, не позволяя тому начать очередной слезный разговор. В порядке компенсации он включает кассетник и с уморительным жестом сообщает, что «Бон Джови рулит. Иногда!» Толкая и тормоша Сэмми, Дин подмигивает: «Дава-ай!» и начинает в замечательной роковой манере без смущения подпевать на максимальной громкости исполнителю. Сэмми, конечно, не выдерживает. Слишком уж артистично и заразительно орет (причем идеально по нотам) развеселившийся старший брат. Поначалу смущенно и скромно вставляя хиленькие бэк-подпевки «Oh, ye-ah!», Сэм тоже наглеет и раскрепощается. Дуэт становится фееричным. Говорю как почти музыкант: дуэтом рок Эклз и Падалеки поют как минимум интересно, как максимум - очень хорошо. Если их отвергнет кино, они могут быть не лишь сногсшибательным дуэтом комиков. Петь им тоже явно не противопоказано. Мои аплодисменты, парни! Но вот картина молниеносно меняется на жутчайший ангст. Неясно, случайно или по конкретной причине Дин включил именно эту песню, но слова припева заставляют его побледнеть, умолкнуть и вцепиться мертвой хваткой в руль. И тут вновь вступает в силу нюанс неоднозначности. Сэм не только не смотрит в сторону брата, он словно не слышит, что тот давно прекратил отчаянное дурашливое пение. Младший продолжает счастливо в одиночестве горланить хит Бон Джови. Опять-таки, объективно это объяснимо. Не так часто Сэм в сериале пел вообще, тут, так сказать, он «отпустил удила» и счастлив уже тем, что победил свой комплекс застенчивости. Но вот то, что он, не думая о чувствах и шоковом состоянии брата, продолжает с трудно объяснимым счастливым выражением лица распевать «живым или мертвым, живым или мертвым...» как минимум странно. Именно это эгоистическое садистское удовольствие возвращает нашу память хоть на миг, но прицельно к началу серии и страшному видению Дина. Метаморфозе Сэм-демон-Сэм.
О финале я достаточно сказала в начале ревю. Не затронула лишь трагический нюанс: чтобы подобраться к Винчестерам на максимальное расстояние и избежать даже недолгой задержки из-за силы пыли из «ведьминских мешочков», Лилит вошла в Руби. Страшный миг, когда Дин понимает, с кем именно он и Сэм пытаются противостоять неуловимой Лилит, это миг подлинно драматичный. Прозорливый Бобби снаружи, хитроумно держит оборону против двух десятков тварей. Своими руками Дин и Сэм создали ловушку одновременно для демона высшего ранга и самих себя. Именно Лилит открывает дверь комнаты и сладострастно мурлычет распластанному на столе, прижатому демонической силой Дину: «Я не обязана отвечать корму для собак. Взять его, мальчик!» Именно тут начинается физически и эмоционально самый страшный миг серии, Лилит стирает дверью пылевую преграду и впускает адских псов в комнату.
Простите, но не стану комментировать двухъярусный финал эпизода. Думаю, что понимается этот фрагмент всеми однозначно. С моей точки зрения, он роскошен и безупречен с точки зрения видеоряда. А его смысл создал, как мне известно, две противоположных волны мнений. Часть поклонников шоу не ждали физической смерти героя, им было бы легче пережить в 3.16 любую метаморфозу с Сэмом, нежели с Дином. Поэтому финал стал для этих зрителей шоком и толчком, как к депрессии, так и к созданию ряда возможных ментальных моделей будущего Дина Винчестера. А я отношусь к другой категории публики. Во-первых, как православный человек, я все 60 серий была неимоверно признательна господам Крипке и Мэннерсу за создание первого мистического сериала, в основе которого лежит вера. Не знаю, к какой конфессии принадлежит Крипке, возможно, что он вообще декларативно «не религиозен» (как Джон Винчестер), но его взгляд на жизнь, на смерть, на ценности и идеалы, на личность и семью - это взгляд и мироощущение верующего человека. Я смотрела многие шоу, аналогичные «Секретным материалам», «Твин Пиксу» или «Героям». В них изначально не хватало того, чем Эрик Крипке, Роберт Сингер и Ким Мэннерс наполнили мир СПН буквально с первых кадров. Не побоюсь громких слов - это духовность, вера в Бога и любовь к человеку. Финал Эрика Крипке не может покоробить или ввести в депрессию, если следовать парадоксальному совету Серафима Саровского: «Каждый день держи свой ум во аде, и не отчаивайся!» С духовной точки зрения, положение Дина - это не конец, не садизм режиссера и сценариста, это - очень может быть! - начало нового прекрасного витка существования персонажа. Дин изначально, с пилотной серии жил лицом к лицу со смертью, как бы с вызовом к ней, только так любой из нас может жить не полужизнью, не пресмыкаясь. Скорее всего, этот персонаж - Альтер-эго, портрет самого Эрика Крипке. Человека, безусловно, думающего, смелого и творческого. Режиссеру трудно выразить себя иначе, чем через созданного любимого положительного героя. На примере развития образа Дина Винчестера Крипке показал не только «не ходите, дети, в Африку гулять!..» Но и то, что если мы хотим жить без испуга, без сжатого сердца, творчески, то мы должны быть готовы в любой миг по-диновски заплатить за свои убеждения, мы должны быть постоянно готовы к тому, что именно правильное поведение в любой миг может закончиться физической смертью. Очень мудро с духовной точки зрения то, что Крипке дал год (все 16 эпизодов) для того, чтобы Дин морально приготовился к финалу третьего сезона. Не всякий сможет в один миг пройти через это, как Джон Винчестер. Когда смерть внезапно осознается в твоем теле, неимоверно трудно посмотреть ей в глаза. Именно традиция христианства советует: привыкни к мысли о переходе в иную реальность рано, когда реально тебе пока ничего не угрожает. Только тогда ты воспримешь смерть, как открывающуюся дверь, а не как обрыв нити. Хотя, конечно, каждый из нас ожидает и воспринимает смерть в тех категориях, которые ему свойственны. Поэтому прошу простить, если кого-то я испугала или оскорбила своим оптимистичным философским подходом к смерти персонажа Дина Винчестера.
Не могу не затронуть еще одно понятие: каждый финал Эрика Крипке - это кризис кого-то из героев Supernatural. Кризис в переводе с греческого языка означает суд. Человека над самим собой. Критические моменты финалов СПН ставят для кого-то нового под вопрос все прежнее, чем он жил. Первый сезон - кризис Джона, финал второго - трагедия Дина. В 3.16 - это Сэм Винчестер. Для которого толчком к новому будущему стала страшная ситуация в жизни старшего брата. А вот в Китае слово кризис означает открывающуюся возможность. То есть с этой позиции финал эпизода 3.16 - это миг, когда временно для обоих Винчестеров нет ни возможности возврата, ни пути вперед. Это их личный Апокалипсис. Но до конца всего нашего мира не дошла даже безудержная фантазия самого Эрика Крипке. Значит, реален и возможен следующий сюжетный шаг в будущее для его любимого персонажа. После краткой паузы - уверена! - может последовать развитие образа Дина. Причем в любой реальности - адской или настоящей, произойдут изменения, которые обрадуют и удивят всех нас. Причем, если Крипке будет неизменно верен себе, движение будет только к свету и только вперед. Не думаю, что стоит упоминать о том, что мы с вами изначально находимся в мистической вселенной. Поэтому - даже физическая смерть и обезображенный физический облик могут стать несущественными, ничтожными и пережить чудесную метаморфозу, однозначную воскрешению. Почему бы нет?..
В заключение я хотела бы выразить неимоверную признательность тем фикрайтерам фэндома СПН, произведения которых, так или иначе, затрагивали тему ада и Дина Винчестера, ада и Джона. Вами создан ряд незабываемых страниц, часто пророческих эмоционально и фактически. Если что-то кроме веры помогло мне воспринять итог третьего сезона позитивно, то это ваши замечательные произведения, девочки. Первым моим «держи ум во аде» был «Кулон: Go To Hell».
Так было всегда. Никто не придет на помощь. Пустая надежда утекала, как капли крови, что струились меж пальцев Сэма. Кровь старшего брата покрывала его руки, и Дин с горечью представлял себе Сэма, его Сэмми, где-то в глубине демона, сжавшееся в комок существо, лишенное голоса, воли. Возможно, Сэм осознавал, что творит его собственное тело в дьявольских тисках, от этого Дину становилось еще больнее. В душе. Физическая боль волновала его все меньше. Он понимал, что движется к своему финалу, а это значит - его плану суждено сбыться.
Каждый раз, приходя в себя, Дин отмечал первым делом, что демон все глубже заглатывает крючок. Считая себя хозяином ситуации, «Сэм» не замечал, как все больше увязает в глупой ярости. Отчаянье, страх перед хозяином руководили им теперь больше, чем природная хитрость и коварство. Демон доводил жертву до беспамятства не раз, так и не добившись желаемого. Кулон заполучить он не мог, тайну его Дин не раскрыл. Он просто не мог этого сделать, он сам не владел секретом.
Дин понимал, что это единственный выход, он ожидал случая и страшился его. Он всегда был готов умереть ради брата или отца, но никто и никогда не говорил, что умирать - это просто. Еще труднее было решиться на тот жуткий выбор, что определил для себя Дин. Когда смерть была не окончанием страдания, а лишь началом. Но если уж продавать свою жизнь, вернее, смерть, то цена должна быть самой высокой - жизнь Сэмми.
Лучшего изображения психологического до-адового ангста я не читала до сих пор. Марта, признательность и огромное мое спасибо!
Игрушка, я не знаю, какие ангелы слова нашептывают автору подобное, но я повторюсь: «Зови меня Дин» я перечитываю по пять раз за неделю, а за этот фрагмент я лично вручила бы тебе букеровскую премию:
Отец сказал ему однажды, что от собак бежать глупо и бесполезно. Они все равно настигнут. Из них охотники лучше людей.
Сзади опять завыли - призрачно, зверино, безумно
Сейчас он совершал ту самую бесполезную глупость: он бежал от собак. Не от простых одичавших шавок, а от адских псов. Что удваивало бесполезность и глупость его попытки.
Но он все равно упрямо бежал вперед, пытаясь ускользнуть от того, что ждало его за смертью. Удары ботинок об асфальт гулко и одиноко звучали в ночной тишине. Снова и снова, и снова. Еще немного - и будет поворот на грунтовку, потом перекресток, а там...
Все-таки отец был прав. Может быть, он ошибся, когда продал душу за жизнь сына, но сейчас оказался прав. Кто-то ловко дернул Дина сзади за штанину, и он упал на асфальт. Джинсовая ткань не хотела рваться, а кто-то тащил его и тащил. Он пнул другой ногой, но промазал. Он бил раз за разом и все время промахивался. В этой игре в жмурки он водил с открытыми глазами и проигрывал. Куртка смешно задиралась под ним, камешки царапали спину.
Дин потянулся к карману, где лежал пистолет, но попал во что-то мокрое и горячее - будто положил руку в чью-то пасть. Скорее всего, так оно и есть, проскочило у него в голове. Он дернулся, стараясь прервать эту езду по асфальту на собственных джинсах и локтях. Но его мягко прижали за плечо. У самого горла. В подбородок било чье-то горячее дыхание. Кожа над сонной артерией, по которой адреналин на сверхсветовой скорости гнал кровь, царапалась об чьи-то острые клыки.
Он схватился бы за все, что угодно, но трещины в холодном асфальте были слишком тонкими для его пальцев. Дин лишь безнадежно скользил, отсчитывая каждую выбоину. Через пару секунд он растворился в темноте. Словно и не было никогда.
Только по асфальту кто-то просыпал яркие красные пятна. Будто Мальчик-с-пальчик уронил хлебные крошки в надежде вернуться домой.
И лишь вороны на деревьях усмехались вслед. Они-то лучше всего знали, как следует поступать с хлебными крошками и кровавыми лужами.
«Dust in the wind» и «Константа» Хоуп...
Что такое страх?..
Холодная вязкая жижа, тяжелыми каплями стекающая в живот. Враз онемевшие пальцы, впивающиеся в кожу под тонкой тканью футболки. Ватный, неповоротливый язык, не позволяющий говорить.
Веки Сэма вздрагивают, и ты видишь его глаза в пол-лица. И искривленные рыданием губы. И совершенно детское выражение неподдельного ужаса
Сломанный, одурманенный сном, дезориентированный, Сэм хватает ртом воздух и пытается резко встать. Выбрасывает вперед руки в неловкой попытке оттолкнуть тебя, ударить.
- Это я, Сэмми, - с усилием произносишь ты хриплым чужим голосом, - я держу тебя, держу, - и притягиваешь брата к себе, замыкая в плотное кольцо из своих рук.
*****
Какой вкус у крови? Если это кровь твоего брата.
Тугая металлически-соленая жидкость горячим немым потоком заполняет рот. Смешивается с хрустящей коркой грязи с твоих пальцев. С призрачной прозрачностью горько-соленых слез, с вяжущим послевкусием пыли.
Что значит вдыхать в костенеющее тело бесполезный воздух? Что значит надрывать саднящие легкие, когда больше нечем дышать, но надо выдыхать, вдыхать?..
*****
- Я что-нибудь придумаю. Я вытяну тебя... - безмолвно повторяет он.
Что такое смерть?
Ты больше ничего не знаешь, кроме Сэма. Религия. Константа. Аксиома.
У тебя остается чуть меньше года. И тебе как никогда хочется жить.
Что такое жизнь?..
«Колыбельная» Аники...
Закрываешь дверь. Прижимаешься к ней спиной, словно распятый на тонких досках.
Каждый шаг - шаг от жизни. Шаг от Сэма.
От каждого шага из тебя уходит жизнь.
Сдавливая рукоять ножа, кусая губы, делая шаг за шагом, ты все еще шепчешь одно и то же.
Спи, Сэмми.
~~~
Спи, братишка. Ты в безопасности. С тобой все будет хорошо, обещаю.
Просто дай себе уснуть.
Просто дай мне время уйти.
«Не все продается», «Оборона тупика» и «Незаконченное дело» Игрушки - без погружения во все эти потрясающие попытки предсказать 3.16 мое удовольствие от просмотра было бы неполным и совершенно иным.
И - долгожданный конец обзора 3.16. (Но кто вам обещал, что он будет ординарным?..)
Мистер Дженсен Эклз!
Я не уверена в том, что принесет Вам и нам четвертый сезон, что конкретно уготовала Вашему герою безудержная фантазия режиссеров и сценаристов. Мне давно хотелось написать подобное письмо Вам, наступил удачнейший момент и повод. Среди актерского тандема СПН именно Ваша игра заставляла нас в течение 60-ти эпизодов неоднократно умолкать и задыхаться от слез, слов и нежности. К Вам или персонажу? Кто разберет, не будем углубляться. Я часто рассматриваю по две фотографии: Вы в процессе работы над «Ангелом» (или «Смоллвиллем») и Вы сегодня. Можно подбирать различные метафоры, называть Вас сколь угодно красиво, но с тех пор как в мир телевидения и игрового кино пришли Вы, дилетант из Техаса, на наши души ценителей хорошего кино и телесериалов снизошел долгожданный покой. Странно, потому что есть молодые суперпрофессионалы. Еще никто из нас не рискнет назвать стариками Бреда Питта, Метта Деймона или Киану Ривза. Но только Вы вызываете у меня ассоциацию с юными годами Роберта Редфорда, Робина Уильямса и Роберто де Ниро. Права ли я насчет Вашего профессионализма «от Бога»? Время покажет.
Говорят, когда уходит безмятежная юность, человек обретает то лицо, которое заслужил своей жизнью. Если раньше Вы были ангелоподобным красавчиком каких поискать, шармером №1 голливудских телешоу, Дорианом Греем 20 века, в процессе работы над Supernatural и в Вас, и в Джареде Падалеки проявилась та неимоверная внутренняя красота, которую мы так любим в вас обоих. Глядя на фотографии Вашего «сегодня», я удивляюсь и наслаждаюсь тем, что в современном мире кино есть именно такой актер. Ваше лицо гармонично и легко выражает все эмоции, глубину, нежность, мудрость, дурачество, силу, незащищенность. Мы знаем и обожаем зрелые морщинки вокруг добрых глаз молодого человека. Мы с неизменным трепетом ждем моментов мученического, тревожного взгляда, порой мелькающего вместе со слезами между ресниц, которым завидуют все женская половина вселенной.
Просмотр Ваших работ пока что для меня наслаждение, каждодневный, тысячеразовый ритуал. Помню все наизусть, и, тем не менее, уже нельзя посчитать, сколько раз мной просмотрена каждая серия СПН.
Я благодарю (думаю, от лица многих в фэндоме СПН) за неожиданное счастье сопричастности ко всему, что в киноискусстве есть - Вы.
И что бы не придумал для Дина Винчестера в последующих сезонах Эрик Крипке (не нам с ним спорить), я желаю для Вас лишь одного - творческой счастливой дороги, которой не видно конца. Которая поднимается вверх и уходит все дальше, и чтобы время никогда Вас не подгоняло, все случалось бы в свой черед. Ну, а личное и материальное счастье каждого человека - в руках Бога. Желать этого - бессмысленно, все будет так как оно должно быть именно в Вашей судьбе.
Теперь - действительно, все. Пока, друзья, встретимся в четвертом сезоне!
Ваша Redwoman.
Продолжение следует.
