Бездонное и бескрайнее небо смотрело на землю мириадами звезд. Они искрились и отливали всеми цветами радуги, словно гигантская космическая гирлянда. Дин, до самой макушки замотанный в теплый вязаный шарф с оленями, оторвался от созерцания вселенских красот и скосил завистливый взгляд на брата.
-У тебя что, даже нос не покраснел? - дыхание, вырываясь из его рта, немедленно замерзало в воздухе белесыми клубочками пара, вырисовывая замысловатые образы, которые мгновение спустя бесследно таяли в темноте.
Сэм отрицательно качнул головой, легкая улыбка собственного превосходства тронула левый уголок его тонких губ.
- Имей совесть, Сэм, на улице -25, а тебе хоть бы хны, - недовольно проворчал Дин, зябко кутаясь в пуховик и растирая вконец замерзшие руки. Сэм снова усмехнулся:
- Говорил же тебе, я лучший охотник из всех когда-либо существовавших на земле...
- От скромности ты точно не помрешь, - не преминул вставить свои пять копеек в пафосную речь брата Дин.
- ...для меня нет преград и пределов, - закончил свой проникновенный монолог Сэм.
Дин окинул младшего брата, одетого лишь в футболку и джинсы, скептическим взглядом:
- Мозгов у тебя нет, вот что! - фыркнул он, впрочем, без особой злобы. - Учти, отморозишь свою пятую точку, я с тобой возиться не стану. Вон Каса вызывай, пусть он тебе температуру меряет, горчичники ставит и малиновое варенье таскает, я - пас.
Сэм хмыкнул - то ли удивленно, то ли заинтересованно. Наверное, представил себе Ангела Господня с банкой варенья в одной руке и градусником - в другой.
- Ты это видел? - внезапно насторожился Дин, машинально нащупывая за поясом глок. Оружия на месте не оказалось, и охотник запоздало вспомнил, что оставил его в бардачке.
- Что? - Сэм равнодушно покрутил головой по сторонам и, ничего подозрительного не заметив, пожал плечами.
- Показалось, наверное, - облегченно выдохнул Дин целое облачко белесого пара и вновь откинулся на Импалу. Они стояли, прислонившись к ее левому крылу, а вокруг царила настоящая русская зима. По крайней мере, Дин когда-то слышал, что в России на Рождество всегда жуткие морозы. Очевидно сейчас, в рамках месяца российской культуры в США, обычно теплая американская погода решила взять пример со своей русской коллеги. Дин дохнул на свои покрасневшие, закоченевшие руки и спешно засунул их в глубокие карманы пуховика. Теплее не стало, но они хотя бы перестали так стремительно мерзнуть.
- Знаешь, чего мне сейчас не хватает больше всего на свете? - повинуясь внезапному порыву, проговорил Дин, нарушая непривычную морозную тишину, застывшую между ними.
Сэм поглядел на него одним из своих новых нечитаемых взглядов, и Дин отвел глаза, принимаясь за старательное изучение пейзажа. Иней щедро посеребрил еловые лапы, и теперь они торжественно мерцали в золотистом свете фонаря. Земля и небо словно поменялись местами на эти зимние сутки: усыпанные снегом, как сахарной пудрой, деревья белели ветвями на фоне непроницаемо черного неба, в которое кто-то нечаянно просыпал горсть разноцветных блесток. Казалось, будто неведомые силы забыли проявить пленку, и братья оказались навсегда запечатлены в негативе, с искаженными, прямо противоположными цветами и характерами: Дин - неисправимым романтиком и семьянином, Сэм - холодным и расчетливым убийцей демонов и грозой всевозможных тварей, светлое небо почернело, высветлив прежде темные силуэты деревьев и превратив Импалу из хищной охотницы в белую тихоню.
- Младшего брата, Сэм, - глядя куда-то за горизонт, где ярким синеватым светом, разгоралась одинокая и далекая звезда, признался Дин. - Мне чертовски не хватает моего младшего брата-ботаника.
Сэм словно примерз к машине. Он молчал, только руки его странно дрогнули, или это Дину снова показалось.
- Я совсем не помню, каково это - быть твоим братом, - наконец ответил Сэм и продолжил, старательно подбирая слова. - Порой мне кажется, что это главная причина изменений во мне. Если бы мне только удалось вспомнить, думаю, я снова смог бы понять, что такое быть человеком.
- Если бы я был Сантой, Пиноккио, я бы обязательно исполнил твое желание, - с грустью отозвался Дин и добавил уже бодрее. - Хотя в этом году ты, пожалуй, был как никогда далек от образа послушного мальчика, и я не удивился бы, обнаружив в твоем подарочном носке огромный кусок угля.
- Ты расстроен, - осторожно заключил младший Винчестер, напрягая все возможные органы восприятия, чтобы понять брата.
- Да чего уж тут веселиться, - отозвался Дин, утыкаясь носом в шарф, еще хранивший легкий шлейф духов Лизы, связавшей его.
Еще вчера полная, а сегодня затемненная ровно на сутки, луна вынырнула из-за редких, подсвеченных мощными прожекторами и рекламными вывесками, облаков, с интересом уставившись на застывших братьев.
В воздухе снова что-то блеснуло, благодаря дополнительном лунному освещению Дин даже успел разглядеть, как стремительно тает в воздухе дорожка искр. Он недоверчиво потряс головой, в надежде вытряхнуть из нее бредовые галлюцинации, и искоса глянул на Сэма. Тот, похоже, не заметил ничего опасного, по крайней мере, его расслабленная поза просто дышала спокойствием. Правда, кроме этого от Сэма за версту веяло безразличием, которое ранило Дина не хуже когтей вендиго.
Он в задумчивости развернулся и оперся локтями о крышу своей железной детки. Ему необходимо было почувствовать опору под собой, дотянуться до кого-то, кто всегда вселял уверенность и поддерживал одним своим молчаливым присутствием, когда сил совсем не оставалось, потому что уж слишком отчетливо он чувствовал, что падает, соскальзывает с обрыва, придавленный сверху своим личным проклятием в лице Сэма. Что же до брата - ему было проще, он не чувствовал ничего. Дину отныне приходилось чувствовать за них обоих и, надо сказать, он уже порядком устал от всего этого. Устал читать нотации о добре и зле, давать лекции об устройстве мира и человеческой души, устал терпеть сэмову потерю индивидуальности, инстинктов, интуиции. Устал делать вид, что он в порядке после очередных признаний Сэма о том, что он, Дин, его, откровенно говоря, совершенно не заботит. Но еще больше Дин устал бояться, того, что Сэм не хочет свою душу назад. Все остальное отступало перед этим цепким, всепоглощающим страхом, сжимавшим сердце Дина своими ледяными когтями все чаще и чаще.
Что-то яркое, звенящее пронеслось в миллиметре от его носа, и Дин едва успел отпрянуть назад.
-Дин, что? - возник рядом старательно удивленный Сэм.
-Я... понятия не имею! - потрясенно развел ладонями в воздухе тот, одновременно копаясь в памяти на предмет «мелкого и блестяще-звенящего». Как на зло, на ум шли только недавние фейри, изрядно пощекотавшие ему нервы и которых, после похищения видел только он один. Это бы могло объяснить отсутствие реакции Сэма на происходящее, блестяшек трудно было бы не заметить. Или Дин окончательно замерз и съехал с катушек. Причем этот второй вариант был даже вероятней первого.
-Дииин, - как-то странно протянул Сэм, указывая при этом почему-то на окна Импалы. Тот, мысленно готовясь к худшему, метнул свой взгляд в указанном направлении и наткнулся на... иней! Иней, которого не было еще минуту назад и которым были разрисованы все стекла его драгоценной детки. Старательно так разрисованы, снежинками и вензелями. Дину может даже понравилось бы, если бы это не была его нежно любимая Импала!
-Эй! - закричал он в пустоту. - Эй? Какого...
Сэм хмыкнул, типичная реакция, Дин был настолько предсказуем, стабилен и постоянен... Он почему-то остановился на последнем слове, и мысль приняла какой-то неправильный оборот. Верно, Дин был постоянен, он всегда любил Сэма, всегда, что бы ни случилось, его любви никогда не становилось меньше, напротив... Соображалось почему-то все трудней... Сэм помнил события, он помнил абсолютно все - до мельчайшего выражения глаз Дина. Он знал наизусть все экзорцизмы и книги, которые прочел когда-то. Он помнил всех, с кем им довелось иметь дело за эти бесконечные годы жизни. Он помнил рай и ад в исключительных подробностях. Но все это не имело смысла, потому что без чувств вся эта цепочка событий становилась плоским карандашным наброском. Во всем этом не было жизни, наполненности, смысла... Сэм нахмурился, что-то еще не давало ему покоя, что-то еще...
-Эй! Сэм, ты.. только не говори, что ты этого не видишь! - вернул его к реальности встревоженно-потрясенный голос Дина.
-Чего «этого»?
Брат гипнотизировал взглядом две большие красные коробки с белыми лентами-бантами. При ближайшем рассмотрении на одной из них обнаружилась карточка «Дину Винчестеру», на другой соответственно - «Сэму Винчестеру».
-Эээ, где ты это взял? - вопросительно поднял бровь Сэм.
-П.. просто из воздуха возникло, черт! - рявкнул Дин, запинаясь от волнения.
-Давай посмотрю, что там, - предложил Сэм, его несколько озадачила такая бурная реакция брата. Конечно, материализующиеся сами по себе предметы - это странно, но если они не вытаскивают при этом мачете и не пытаются тебя убить, то они вполне себе ничего.
-Нет, - Дин в последний момент перехватил руку Сэма, который уже было потянулся к пышному банту на предназначавшейся ему коробке. - Нет, это может быть опасно. Сначала я.
Сэм сдержал приступ раздражения, но все-таки уступил. В случае чего, он, несомненно, успеет взять все в свои руки.
Дин тем временем осторожно подтянул свой подарок поближе и, содрав ленту, порвал подарочную упаковку. Ничего особенно коробка из себя не представляла - совершенно обыкновенная среднестатистическая коробка, в такую могло влезть штук десять бутылок пива. Дин распахнул ее и отшатнулся назад, ожидая то ли волны всепоглощающего пламени, то ли разлетающихся во все стороны спор сибирской язвы, то ли какого-нибудь очередного черта из коробки. Что уж говорить, ему редко дарили настоящие подарки, и он совсем не умел их получать. Коробка или то, что было внутри нее, подозрительно затаились. Дин поколебался несколько мгновений, просчитывая возможные последствия своих действий, но все же ухватил свой подарок за край и заглянул внутрь. На дне тихо-мирно лежали два свертка с записками, выведенными красивым каллиграфическим подчерком. На одной красовалась надпись «для тела», на другом - «для души». Дин кинул непонимающий взгляд Сэму, склонившему голову, видимо, в попытке понять состояние брата, и потянулся за тем, что предназначалось «для тела». Этим оказались вполне себе приличные и добротно связанные варежки и шапка, по краю которой радостно скакали красные олени, образуя причудливый, но вполне традиционный рождественский узор. Во втором, более объемном свертке была длинная грохочущая упаковка без опознавательных знаков. Дин повертел ее в руках и, открыв, замер, не замечая, что Сэм уже срывает обертку со своего подарка.
-Сэмми, - пораженно прошептал он, с какой-то особенной нежностью перебирая пальцами содержимое коробки. - Это же..., - он замолчал, не в силах продолжить, боясь, что голос не послушается. Неведомый даритель совершил невозможное, он осуществил самое первое желание Дина, первое желание в то самое Рождество после пожара в детской... ладно, второе, первым тогда было - вернуть маму, а вторым - набор солдатиков, обычных оловянных солдатиков. Отец не купил их ему тогда, Дин особенно и не просил, крошечному брату нужна была одежда, еда, манеж и много всякой детской ерунды. Дин знал, что солдатики ему не светят, но все равно отчаянно желал их с тех самых пор, как увидел в сказочно красивой витрине огромного магазина игрушек. Санта Клаус был его последней надеждой, но он подвел тогда, и с тех самых пор Дин перестал в него верить раз и навсегда. К тому же пару лет назад им с Сэмом пришлось на собственной шкуре узнать, что же на самом деле представляет из себя добродушный дедуля - фанат молока, печенья и отрубленных людских голов. Но как тогда... сейчас... это?
В коробке белел бумажный конверт, абсолютно чистый - ни адресов, ни имен. В нем оказалась записка тем же красивым подчерком, у Дина никогда не получалось так писать, хоть он и мог подделать любую подпись.
«Дорогой Динни! Прости, что не принес твой подарок вовремя. Я приходил к тебе каждый год на протяжении этих 27 лет, но, к сожалению, я не имею силы оставлять подарки в искусственных жилищах, не принадлежащих их хозяевам. Мотели и гостиницы как раз из их числа. Поэтому мне особенно приятно, что ты наконец обрел настоящий дом. Счастливого Рождества! Санта»
-Собака? - не успев, как следует все осмыслить, Дин повернул голову на голос оторопевшего Сэма. На его широченной ладони сидел маленький золотистый комочек, который потряс лопоухими ушками и немедленно полез облизывать Сэму лицо.
-Эй-эй, - попытался увернуться брат, но щенок был одержим таким твердым желанием вылизать своего нового хозяина с головы до ног, что, в конце концов, Сэму осталось только подивиться упорству зверюги. В опрокинутой коробке белел такой же, как у Дина, конверт без штампов и марок. Сэм ловко выудил из него письмо, уворачиваясь при этом от излишне любвеобильного щенка, и быстро пробежав строчки глазами, растерянно выронил из рук.
-Сэм? - встревожился Дин, подхватывая письмо и вчитываясь в текст: «Дорогой Сэмми! Я знаю, ты считаешь, что чувства и эмоции - удел слабых, знаю также, что никакие доводы, уговоры и угрозы на тебя не подействуют. Ты должен все понять на собственном опыте, ты всегда таким был, поэтому сегодня, в эту волшебную ночь я верну тебе твою душу, к сожалению, всего на 12 часов, я не всемогущ, но, думаю, и этого времени тебе будет достаточно, чтобы собрать воедино все, что ты растерял. Удачи, Сэм! И Счастливого Рождества! Санта».
Дин только открыл рот, чтобы хорошенько и с чувством облечь все свои домыслы на этот счет в какое-нибудь крепкое и исключительно непотребное словечко, а лучше не в одно и не в два, как вдруг Сэм как-то странно дернулся и тяжело оперся рукой о дверцу Импалы, крепко прижимая к себе щенка.
-Сэм? Сэмми? - не на шутку встревожился Дин.
-Х.. холодно, т.. тебе не каж...жжется? - пробормотал его младший брат, расширившимися глазами впиваясь Дину в лицо. - Дин! - произнес он так, словно увидел его впервые за долгое время, по-настоящему увидел. - Дин!
-Ладно-ладно, братские объятия потом, - засуетился тот, сбрасывая с себя пуховик и укутывая ненормального, псевдозакаленного братца по самые уши. - Пойдем быстрее в дом.
Яркий, золотистый свет, льющийся из окон, манил теплом и уютом, и, переступая порог собственного дома, Дин ощутил прилив сил. Душа его непривычно затрепетала от всего того счастья, что окружало его. В коридоре Бэн в костюме Бэтмена возился с искусственной миниатюрной копией пушистой ели, развешивая на ее ветвях конфеты и мишуру. Слышался мелодичный голос Лизы, подпевающей какой-то красивой лиричной рождественской песне, доносящейся из приемника. Аппетитный аромат, витающий в воздухе, буквально сбивал с ног прямо на уютный диван, вызывая желание немедленно схватиться за вилку и нож и с нетерпением ждать своей порции индейки.
Услышав, как хлопнула дверь, Лиза выглянула из кухни с ослепительной улыбкой:
-Дин!.., - она тут же осеклась и нахмурилась при виде Сэма.
-Все хорошо, Лиз, - кивнул ей Дин. - Я позже объясню.
-Да, конечно, - она понимающе качнула головой и снова скрылась на кухне.
-Бэн, помоги, - Дин коротко кивнул на брата, и мальчик мигом подставил свое плечо, в меру своих сил помогая довести Сэма до кресла в гостиной.
-Что с ним... Дин? - Сэм готов был поклясться, что Бэн едва не произнес «отец». Это было... неожиданно, даже больно, он так привык, что Дин всегда и безраздельно принадлежал ему одному. Почему он не замечал, как сильно Дин привязался к своей новой семье, ведь они путешествовали вместе уже почти полгода. О чем Сэм думал? Почему никогда прежде не был у Дина в гостях? В гостях! Он болезненно поморщился.
Мягкий свет сотни крошечных огней трепетал в полутемной комнате - прямо перед ним сияла свечами, шарами и ангелочками самая красивая елка, которую Сэм только видел в своей жизни. Настоящая, живая елка, не какая-то дешевая искусственная подделка! Морозный запах, смешанный с ароматом смолы, будил далекие детские воспоминания. Щенок увлеченно обнюхивал Сэма, сидя у него на коленях, Дин разматывал свой шарф, попутно зажигая свет в гостиной, Бэн суетился рядом с ним, на кухне Лиза гремела тарелками. В воздухе витало ощущение предстоящего праздника. Сэм столько всего читал, видел и знал про Рождество, но и представить себе не мог, что оно вот такое, прямо как в детских книжках с красивыми картинками. Домашнее, родное, волшебное.
-Сэм? - услышал он на удивление спокойный голос Лизы. Боже мой, он не должен был приходить в этот дом, он ведь чувствовал, как настороженно относится к нему Лиза... сейчас... надо... надо извиниться и... Но она заботливо провела рукой по его плечу и произнесла просто и тепло:
-Добро пожаловать, Сэм. Наш дом - твой дом.
Он потрясенно вскинул вмиг заблестевшие глаза, а потом все смешалось в восторженно-счастливую круговерть: Дин, ласково целующий Лизу в щеку и в объятии кружащий ее по комнате. Бэн, придумывающий очередное имя сэмову щенку. Сам щенок, аппетитно уплетающий ножку индейки, золотистый блеск его шерстки. Звезды, рассыпанные по елке, запах смолы, корицы и апельсина, шоколадное печенье. А еще ощущение безграничной радости, горы, упавшей с плеч, безошибочное чувство, что ты любим и любишь в ответ, что тебе рады в любое время. Смеющийся, искренний Дин, очаровательная улыбка Лизы... и как он только раньше не замечал, какая у нее красивая улыбка и какой счастливый рядом с ней Дин, счастливый и спокойный... Песни Фрэнка Синатры, рождественское караоке, посиделки у камина. Еловые ветви и подарки-подарки-подарки, разноцветные ленты, гирлянды огней, серебристая мишура, горы конфетти. Дин, заливисто хохочущий и бегством спасающийся от снежков Лизы и Бэна. Звонко тяфкающий безымянный щенок. И смешной, слегка перекошенный снеговик с мандарином вместо морковки, слепленный совместными усилиями во дворе дома. И снова Дин, живой и невредимый, прижимающий к себе Бэна, семейный, его светящиеся от счастья глаза и давно позабытое, но такое острое и желанное... чувство уверенности, защищенности, чувство семьи, и сны, воздушные и радужные, словно мыльные пузыри, целый калейдоскоп снов...
Сэм проснулся внезапно и резко, словно что-то теплое вдруг выдернули из его груди и оставили взамен только легкий озноб. Он сел на кровати, пытаясь понять, почему сердце бьется так быстро и чего ему так отчаянно не хватает.
Первые рассветные лучи уже золотили пол у дверей, за окном большими хлопьями медленно падал пушистый снег, похожий на сахарную вату. Сэм прислушался к себе - ничего, никаких эмоций. Он посидел еще немного, спустив ноги на деревянный пол и пытаясь упорядочить свои воспоминания. Душа. Вчера у него была душа, его собственная, пусть и недолго, но была! А еще вчера все сошлось, он нашел-таки то самое единственно верное решение для своего многоступенчатого уравнения, сложил все пазлы - решил задачу, мучавшую его вот уже полтора года. Вот только вспомнить бы, как именно он ее решил... Сэм запустил пальцы в шевелюру и попытался сосредоточиться, когда за дверью раздались едва различимые шаги. Будь он не таким хорошим охотником, ни за что бы их не услышал.
Дверь осторожно приоткрылась, являя взору Сэма тихонько пробирающегося в комнату старшего брата с щенком под мышкой. Дин замер, застигнутый врасплох, не ожидавший такого скорого пробуждения Сэма. На его лице причудливо сплелись отражения нескольких эмоций сразу: тревоги, смятения и... вины? Сэм даже вперед подался, пытаясь понять то, что видит, но не чувствует. Сонный и босой, Дин с торчащими в разные стороны примятыми волосами выглядел сейчас как нашкодивший пятилетка, такой домашний в своих спортивных штанах и серой футболке, такой искренний, открытый, беззащитный, да еще этот щенок, забавно перебирающий лапами по воздуху ... Сердце отчего-то больно сжалось в груди...
-Я думал, ты еще спишь, - виновато начал Дин. - Не хотел тебя будить, - в его зеленых глазах светилась надежда. Сэм опустил взгляд, отмечая, что брат стоит ровно в прямоугольника солнечного света. В этом было что-то... что-то такое... И эта надежда в его глазах... что-то ускользало от Сэма... Он поморщился, потирая правую бровь, пытаясь нагнать непослушное, но на удивление навязчивое ощущение.
-Сэм... ты..., - незаданный вопрос повис в воздухе, так и не оформившись до конца, но тут Сэм понимал брата без слов.
-Нет, - он покачал головой. - Больше нет.
В глазах Дина промелькнуло что-то, похожее на разочарование, отчаянье и что-то еще, что Сэм уже не мог распознать. Он снова заскользил взглядом по полу, страстно желая зацепиться хоть за что-то, чтобы поймать уже надоедливую мысль за хвост. У кровати на маленьком пушистом коврике стояла миска с молоком. Верно, вчера щенку организовали место рядом с кроватью Сэма. Щенку... ведь он как-то назвал его ... должен был... но имя потерялось вместе с эмоциями.
-Я собственно, - отследив взгляд брата, начал Дин, кивком головы указывая на пса, уже задремавшего в его руках, - возвращал твоего сорванца на место. Под утро он пробрался к нам в спальню и устроил шумную подтасовку с моим тапком, - он весело улыбнулся, очевидно, припоминая подробности, - пришлось вмешаться, а то еще немного и тапок бы победил.
Сэм рассеянно кивнул и спросил, немного подумав:
-Как я назвал его?
-Ты не помнишь? - изумился брат, но, быстро спохватившись, продолжил, - Боунс. Ты назвал его Боунс, в честь того своего пса из Флагстаффа.
Боунс! Ну конечно! В голове у Сэма словно что-то щелкнуло, выплевывая воспоминания смятой пленочной лентой.
-Я рад, что он не исчез вместе с душой, - негромко проговорил Сэм, бережно принимая щенка из рук брата. - Знаешь, я, наверное, всю жизнь мечтал завести собаку.
-Мечты сбываются, - одними глазами улыбнулся Дин, на его ресницах затаился невесомый солнечный свет, отбрасывая длинные тени на щеки, усыпанные веснушками. - Может по пиву и куску пирога, пока Лиза не проснулась?
Сэму совсем не хотелось есть, но он улыбнулся Дину самой теплой улыбкой, на которую был способен и кивнул:
-Звучит заманчиво.
В глазах брата запрыгали озорные зеленые искры, и он со словами: «Жду тебя на кухне, и приятеля своего ушастого прихвати. Тапком единым он сыт не будет!» счастливым ураганом слетел на первый этаж. Сэм прижал золотистого щенка к груди, и на сердце сразу потеплело. Дверь в комнату он закрывал с твердой уверенностью, что любыми путями вернет свою душу обратно. Если только с ней он мог чувствовать себя братом Дина, то так тому и быть.
