Что-то было не так. Дин не брал трубку уже несколько часов, сам не звонил и на звонки не отвечал - странно и на него не похоже. К тому же, дело, которое он сейчас расследовал, было довольно опасным. Хотя когда это бывала безопасной охота на нечисть? Но в этот раз там намечалась разборка с настоящим культом: языческое божество и местные жители, приносившие ему жертвы, замешаны... Поэтому, пометавшись немного между почти утихшей обидой, чувством долга и беспокойством за брата, Сэм решил возвращаться. Наскоро распрощавшись с Мэг, которая, казалось, была удивлена и даже немного раздосадована, он проводил её до автобуса, помахал на прощание, и ушёл, размышляя, где бы достать какой-то транспорт.
Он не видел, как Мэг, подождав минуту, вернулась в здание автостанции. Оставив сумку на скамейке, девушка последовала за Сэмом. Тот не успел уйти далеко - дело в том, что в нескольких десятках метров от автостанции, на небольшом асфальтовом «пятачке» был припаркован и, похоже, оставлен без присмотра автомобиль. Броского белого цвета. Сэм остановился, оценивающе разглядывая тачку. Мэг тоже застыла, спрятавшись за углом магазинчика и почти вжавшись в стену - так, чтобы охотник не мог её заметить. Достав было мобильный, девушка тут же сунула телефон обратно в карман, сообразив, что с тем, кто ждал её доклада, нельзя было связаться с помощью этой техники. Винчестер-младший и не подозревал, что его новая знакомая - на самом деле демон. Впрочем, это другая история.
Сейчас Сэм сомневался. Во-первых, за время мирной жизни в Стэнфорде он привык уже добывать деньги, транспорт и всё необходимое законными методами. А тут - угон. По сути, кража. Во-вторых, машина попалась заметная - «Додж Чарджер», довольно редкая модель, любимая гонщиками, такую нечасто встретишь в провинциальном захолустье. Угнать это чудо означало наверняка привлечь внимание. Но искать что-то более подходящее было некогда. Нужно добраться до Беркитсвилля, и поскорее, а после - от машины избавиться.
Решившись, Винчестер-младший подошёл к автомобилю, обернулся - убедиться, что никто не наблюдает. Мэг поспешно отступила дальше в тень.
Дверца машины, как ни странно, оказалась не захлопнутой, а только едва прикрытой. Второй сюрприз: ключи были оставлены в замке зажигания. Хозяин отлучился ненадолго и решил, что за несколько минут ничего не случится? Впрочем, ни времени на размышления, ни какого-то выбора всё равно не было. Сэм быстро закинул сумку на пассажирское сидение, завёл мотор, и машина двинулась с места, выехала на дорогу, набирая скорость. Казалось, никто не обратил внимания на происшедшее.
Сэм не мог знать, что происходило в это время в Беркитсвилле - городке, где Дин остался в одиночку вести расследование. Догадывался только, что нужно спешить. Но, кажется, погода была на этот счёт другого мнения. Туман, сначала лёгкий и прозрачный, струившийся над трассой, будто дымка, скоро сгустился и стал напоминать молочный кисель - вот это обстоятельство мешало ехать быстро. Дорога впереди просматривалась всего на несколько метров. Время от времени мимо проплывали размытые силуэты - автомобили с включенными фарами. Впрочем, большинство желающих куда-то ехать одумалось ещё до того, как туман стал совсем непроницаемым. В какой-то момент растворились даже белые линии дорожной разметки. Казалось, машина плывёт по воздуху между густыми облаками. «Так я далеко не уеду», - решил Сэм и остановил машину, съехав на обочину - или, по крайней мере, постаравшись убраться с проезжей части. «Иду по приборам», вот уж действительно. Винчестер устало провёл рукою по лицу, откинул волосы со лба, раздумывая, что предпринять дальше. Может, всё-таки позвонить Дину, сказать, что возвращается? Сэм достал телефон. Нет связи. Ну, это неудивительно - раз не везёт, то по полной программе.
Сплошная пелена тумана перед лобовым стеклом, казалось, начала рассеиваться. Или сменилось освещение? Туманные глыбы теперь ещё больше напоминали облака, подкрашенные тёплым солнечным сиянием. Кругом же - неизменная сероватая мгла, свет - только впереди машины. Фары встречного автомобиля? Сэм быстро завёл мотор, вывернул руль, пытаясь уйти от столкновения. Машина глухо заурчала, передвигаясь слишком медленно, и только развернулась поперек дороги, когда на Сэма, слепя глаза до рези, обрушилось сияние. Он инстинктивно отшатнулся, прижимаясь к сидению, выпустил руль, прикрывая голову в ожидании удара. Но скрежета металла не последовало. Сэм, моргая и протирая глаза, успел заметить, что туман рассеялся. Весь окружающий пейзаж теперь был чётко виден. И, похоже, куда-то исчезла машина... Но самое странное заключалось даже не в этом: Сэм оказался посреди очень необычной местности...
Оранжевый. Этот цвет разливался лучами от низко висящего над горизонтом солнца, мерцал мелкими бликами на терракотовых скалах, невесть откуда тут взявшихся. Сэм сидел возле большого камня, привалившись к нему спиной, как еще недавно откидывался на спинку сидения автомобиля. Перед ним расстилалась равнина, покрытая мелким буроватым песком, по бокам обрамлённая рядами скал. Ближе к горизонту равнина переходила в широкую водную гладь, где отражённое солнце дробилось янтарными брызгами... Восход или закат? Какая разница?! Сэм поднялся на ноги, оглянулся кругом, соображая, спит он или ему мерещится? Красноватый, марсианский какой-то, песок и скалы... Рядом с камнем покачивался пучок цветов на тоненьких стеблях. Тигровые лилии. Оранжевые. Эти цветы почему-то больше всего привлекали внимание. Ещё - проложенная посреди равнины дорожка из аккуратных квадратных плиток, будто в парке. Одним концом дорожка уходила куда-то в сторону моря, другим - упиралась в отвесную скалу, затем, извернувшись под прямым углом, устремлялась к вершине.
Разглядев все это, Сэм подумал, глубоко вздохнул и, зажмурившись, ущипнул себя за запястье - там, где кожа чувствительнее. Не помогло. Когда Сэм вновь открыл глаза, пейзаж вокруг был тот же. Только теперь на камне неподалёку сидела ящерица, разглядывая человека блестящими глазками. За неимением других собеседников, Винчестер обратился к ней:
- Ну, чего уставилась?
- Помочь? - вдруг на чисто английском поинтересовалась ящерица. - Я могла бы тебя укусить. Это было бы эффективнее.
- Что...
Сэм машинально потянулся за фляжкой со святой водой. Не став дожидаться водных процедур, ящерица скользнула на песок и юркнула в сторону долины. Вздохнув, охотник отправился за ней, ступая по квадратным плиткам. Не опасаясь потерять рептилию из виду. Она сразу бросалась в глаза, на фоне буроватого песка - белая ящерица... Приметная, будто белый «Додж Чарджер» посреди дороги в какой-то захудалой глубинке. Автомобиль... Сэм начал уже догадываться, в чём тут дело. По крайней мере, было одно предположение... Он снова обратился к ящерице:
- Ты - метаморф! Так ведь? Ты меня сюда заманила? Зачем?
Как и следовало ожидать, ящерица ничего не ответила, только скользила по песку всё дальше.
- Некогда мне, понимаешь? Как отсюда выбраться?
И снова молчание. Вообще-то, не совсем нормально ждать ответа от ящерицы, но что тут оставалось делать?
Сэм, едва поспевая за юркой рептилией, пытался вспомнить всё, что ему доводилось читать и слышать о «метамире». В том, что сейчас этот мир - прямо вокруг него, сомнений оставалось всё меньше.
«Метаморфы - магические существа, которых путают иногда с оборотнями, или же с анимагами-волшебниками. Но метаморфы - не люди, и людьми никогда не были. Могут принимать облик живых существ или различных предметов. Но цвет - всегда белый. Они служат проводниками в особую реальность, называемую «параллельной» или «четвёртым измерением» (ещё одно название - «метамир») и отличающуюся большой зависимостью от эмоционального и психологического состояния людей, которые там оказываются. Есть предположения, что само существование этой вселенной зависит от человеческого присутствия в ней. Есть немало свидетельств очевидцев, которые там побывали. Самые известные, изложенные в художественной форме - это произведения Льюиса Кэрролла...».
- Да, у того был кролик. Но тоже белый, - сказал Сэм, разглядывая ящерицу.
«Изображения тамошних явлений можно увидеть также на картинах нескольких известных художников...», ну, и дальше в том же духе. Сэм вычитал об этом в одной книге, обнаруженной в библиотеке колледжа. Посредственное чтиво малоизвестного автора - для художественной литературы слишком занудное, а для научного трактата слишком... странное. Сэм, может, и не заинтересовался бы, но слышал ещё раньше несколько необычных рассказов, поэтому наспех пролистал книжонку. Да и вообще... Это же уникальные сверхъестественные существа! Хотя и неизвестно, существуют ли они на самом деле. А если существуют? Опасны ли эти твари? Если имеются «рассказы очевидцев», значит, из «метамира» кому-то удавалось выбраться? А есть ли те, кто навсегда остались там? Они-то ничего уже не расскажут... Но, с другой стороны, такая подробная информация для охотника, завязавшего с делами, была бы совершенно лишней, а для активного борца с нечистью - слишком сказочной. По правде говоря, эта тема Сэма тогда недолго занимала. И зря, по всей видимости. Раздумывая, как же его так угораздило, Сэм вспомнил ещё кое-что.
«Как правило, внимания метаморфов удостаиваются личности, обладающие определённым набором качеств: интерес ко всему необычному, оригинальность мышления, довольно высокое самомнение, возможно - неудовлетворённость существующим порядком вещей. Их зачастую недооценивают. Люди, которые «не как все», к тому же, гордящиеся этим». - Да ну. Это всё про меня? Так мне быть фриком никогда не хотелось, - недоверчиво пробормотал Сэм.
Ящерица приостановилась и заинтересованно обернулась к Сэму, подпуская ближе. Тот, заметив ее маневр, снова заговорил:
- Нет, действительно. Я просто хотел быть, как все. Я не считал себя особенным. А если даже и считал, не видел причин этим гордиться.
- Правда? - переспросила ящерица.
Очередная каменная плитка, на которую наступил Сэм, провалилась, открывая ход куда-то вниз. Не удержавшись на краю, парень влетел туда вместе с лавиной песка и пыли.
Золотой. Именно такого цвета волны едва не поглотили Сэма после минутного падения. Расплавленное золото он раньше видел только в каком-то фильме, но выглядело очень похоже - кипящее густое варево, время от времени пузырящееся и извергающее над поверхностью тяжелые капли.
«Не может быть, - выныривая и отплёвываясь, подумал Сэм. - Будь это настоящий расплавленный металл, я тут живьём сварился бы».
Золотой океан, окружавший его и простиравшийся, казалось, до самого горизонта, был горячим - почти обжигающим, но терпеть было можно. На губах оставался металлический привкус, саднило горло, но хуже всего было то, что удержаться на плаву никак не получалось. Последнее, что Сэм увидел перед тем, как над его головой вновь сомкнулись волны, было солнце - неяркое и жёлтое, какое-то болезненное. Отчего ему запоминались такие мелочи?
Но долго задыхаться Сэму не пришлось. Очнувшись, он обнаружил, что лежит, уткнувшись лицом в песок, в каком-то странном месте, напоминавшем желтую пустыню. Солнце поднялось выше и палило теперь во всю силу. Сэм посмотрел на свои руки, окинул взглядом одежду - никаких следов после купания в золотом океане на них не осталось. Ни искорки.
Становилось жарко. Сэм сбросил куртку, закинул её на плечо. Огляделся. Вокруг - песок, до самого горизонта, и ничего больше - ни скал, ни деревьев, никакой растительности. Только неровные барханы, идущие волнистыми уступами. Это было даже красиво.
Сэм сделал ещё один шаг. Под ногами что-то захрустело. Он присмотрелся и, нагнувшись, принялся раскапывать находку, неглубоко засевшую в песке. Скоро на свет показался позолоченный череп. Надо же! Рядом торчали кости грудной клетки, тоже покрытые жёлтым металлом. На сломе ребра видно было, что кости на самом деле настоящие. Человеческие. Не ювелирная поделка. Чуть дальше Винчестер заметил ещё один скелет, почти скрытый песком. И ещё один... Тонкая плёнка покрывала все кости, из-за чего они, едва оказавшись на поверхности, начинали ярко искриться. Сэм вздрогнул, вспоминая своё недавнее «купание».
- Это что, и со мной могло так быть?
Слева от него послышалось шипение. Сэм едва не упал, от неожиданности шарахнувшись в сторону при виде белой кобры, обвившейся вокруг чего-то, напоминавшего то ли корону, то ли диадему. Ясное дело, из золота.
- Чего пугаешь? - Сэм решил, что перед ним всё тот же метаморф, сменивший облик.
Змея погрозила немного, шипя и медленно раскачиваясь, после чего уползла прочь, оставляя за собой зыбкий извилистый след. Проследив за ней взглядом, Сэм остановился перед короной и легко поднял массивный обод. Несколько самоцветов, украшавших металлические «лепестки», выпали из своих гнёзд и раскатились в разные стороны.
Подумав немного, Сэм положил корону на песок. И отправился дальше, за белой коброй.
Идти в этот раз пришлось долго. Вокруг - только пустыня, над которой нависло шафранного оттенка небо. И очень жарко. Опасаясь солнечного удара, Винчестер обмотал голову рубашкой, оставшись в одной футболке. Бесполезную при такой погоде куртку хотелось просто выкинуть, но Сэм упрямо нёс её, перекинув через согнутую руку.
По крайней мере, было время подумать обо всём увиденном. Сэм уяснил, что «метамир» меняется не просто так. В книге упоминалось, что каждый гость видит здесь что-то свое - что-то, являющееся отражением его самого. Его эмоций, настроения, характера, образа мыслей... «Страна чудес» могла напоминать логически-абсурдные головоломки, как у Кэрролла, или причудливо-болезненные сны Дали, или химерные миры множества других очевидцев - совсем не таких знаменитых. Одним это знакомство давалось легко, и выход обнаруживался без усилий, для других - заканчивалось душевными потрясениями, а то и безумием. Худшие варианты Сэм решил не просчитывать - он ведь справится, верно? А для этого нужно разбираться дальше. Ему достались разноцветные пейзажи: сначала был оранжевый, теперь - жёлтый. Вероятно, будут и другие цвета. Что это значит? Как там говорилось в курсе психологии? Была такая тема, о «теории цвета»... Итак...
«Оранжевый - символ энергии и силы, неординарности, цвет стремления к самоутверждению и достижению цели». - Пока неплохо, - решил Сэм. - Но, кажется, было ещё что-то менее позитивное....
«Он вытесняет другие цвета, может внести в жизнь потрясение, символизирует страсть борьбы, демоническое начало войны». К чему это, Сэм пока не решил. Вернее, мысли были, но додумывать их не хотелось. Впрочем, стремление быть «не как все», чего Сэм раньше за собой не замечал, теперь уже не казалось ему совсем уж чужеродным.
Даже если вспомнить недавние события... Когда Дин давеча рассказывал, что они - Винчестеры, охотники - не такие как все, что им законы не писаны, и в их работе есть свои плюсы, пожалуй, Сэму те слова по душе пришлись. Потом этот злосчастный «Додж Чарджер» - да, попалась на глаза такая эксклюзивная машина; да, мелькнула мысль «красть грешно»; да, понимал, что нет выбора... Но ведь понравилось переходить границы, до недавнего времени незыблемые, понравилось! Должно быть, метаморф эту его подсознательную склонность вычислил и ловушку устроил. Если Сэм ничего не забыл и не перепутал, метаморфы настроены на поиск таких вот... соответствующих кадров. В качестве подпитки для своего мира.
- Пока всё правильно? - обратился Сэм к кобре.
- И что, если так? - в ответ спросил метаморф, свиваясь кольцами, и пополз дальше.
- Да пока ничего.
Что ж, кое-какие принципы Сэм понял. Но как выбраться из «метамира», яснее не стало. Сэм, прищурившись, посмотрел вверх - солнце стояло в самом зените. До чего же жарко. Итак... Теперешний цвет - жёлтый. Солнце, золото, песчаная пустыня, змеиный яд...
«Жёлтый - двойственный цвет, может символизировать свет, радость, мечту (вплоть до надежды на «Золотой век»), но также коварство, зависть и безумие». - Очень весело, да.
«Также - символ богатства...». - А с этим точно не ко мне.
Сэм подумал, что, возможно, купание в море расплавленного золота потому и не стало для него смертельным, что не интересовало его золото, как таковое - не слишком-то оно его привлекало.
«Человек, для которого созерцание этого цвета малоприятно, может быть разочарован в надеждах, его состояние характеризуют пустота и изоляция. Человек подсознательно пытается защититься от разочарования, потерь и иллюзий. Отвергнутый жёлтый цвет могут и должны уравновешивать другие цвета. Часто в качестве такой компенсации выбирается синий цвет...». - Да хоть фиолетовый! - проворчал Сэм, мысленно «дочитав» до этого абзаца.
«...что свидетельствует о необходимости покоя, привязанности и единения. Стремление к этому состоянию столь велико, что человек может тратить все силы, стараясь удержаться за что-то или кого-то». Занятно. Ну, судя по тому, что у Сэма этот желтый цвет уже в печёнках сидел, можно было рассчитывать на смену обстановки. Ага, как бы не так.
Песок... песок... мелкие камни... снова песок... По ощущениям, так продолжалось несколько часов. С каждым шагом ноги увязали едва не до щиколоток. Казалось, метаморф не собирался останавливаться - кобра скользила дальше, не сбавляя темпа. Сэм, поначалу пытавшийся возражать (бесполезное, как оказалось, занятие), теперь просто устало брёл вперёд и молчал. Мысленно видел перед собой пустую асфальтированную дорогу и удаляющиеся фары Импалы. Вот интересно, если белый «Додж Чарджер» оказался сверхъестественным существом, то, может, их фамильная машина - тоже нечто необычайное? По крайней мере, Дин с ней иногда разговаривает, Сэм не раз замечал. Винчестер-младший переживал сейчас за брата. Неудачно они с Дином распрощались. Не стал бы Сэм тогда доказывать, что надо думать самостоятельно, а не быть послушными солдатиками - не сражался бы Дин сейчас в одиночку с кровожадным языческим божком и чокнутыми божковыми поклонниками. А Сэм не оказался бы... там, где оказался. И всё же он был прав. По-своему был прав в том разговоре. И решение уйти, найти отца, помочь ему расправиться с неизвестным, но смертельно опасным врагом, было правильным. Так ведь?
- Почему же ты возвращаешься?
Он сам себя спросил об этом или услышал вопрос метаморфа? Сэм не успел понять - за мыслями он умудрился потерять проводника из виду. Тем временем поднялся ветер, песок как-то странно взметнулся вверх двумя широкими столбами - будто птица с исполинскими крыльями. Ветер неимоверно быстро сдувал песчаный покров, из-под которого выступали большие камни. Песчаные крылья уже закрыли собой полнеба, и Сэм не удивился, когда зависшая в небе пустыня начала неспешной лавиной падать с высоты, грозя воздвигнуть такой могильный холм, которому еще не было равных. Глаза он всё-таки закрыл. И через мгновение вместо сухого наждака из песчинок почувствовал на лице влагу. Мелкие капли воды. Прохладный дождь. Ещё не видя ничего перед собой, Сэм догадался, что сменилось освещение - и не ошибся.
Лиловый, обозначенный тонкой сияющей полоской горизонт переходил в почти ночное небо - тёмно-фиолетовое. Должно быть, это поздний вечер. Мелкий дождь не прекращался - казалось, туча зависла прямо над головой и не собиралась плыть дальше. В слабом закатном освещении можно было разглядеть неровную, с низкими холмами местность, на которой кое-где виднелись одиноко торчащие каменные блоки с неровными краями. А ещё тут росли цветы - покрывали все окрестные кочки фиолетовыми ковриками. Сэм сорвал один стебелёк, чтобы рассмотреть поближе. Цветок вдруг что-то пробурчал, среди мохнатых лепестков показался настоящий живой глаз - сонный и недовольный. Похлопал пушистыми ресницами, обрамляющими сине-фиолетовую радужную оболочку со зрачком, посмотрел на оторопевшего человека и, ловко извернувшись, выскользнул из его рук, затерялся среди цветочных родственников. Так... Ладно.
Сэм огляделся, высматривая в полумраке метаморфа - тот ведь должен был где-то рядом ошиваться? Но никого и ничего, по приметам похожего, не было заметно. А вообще, с чего он взял, что метаморф будет и дальше держаться поблизости, а то и выведет, вернёт его в реальный мир? То существо, быть может, отправилось уже искать другую жертву. В «метамире» наверняка есть ещё люди, которые обеспечивают этому самому миру существование своим присутствием, своими мыслями, чувствами и памятью. Эдакие «батарейки» - когда перегорят, их заменят. Может, попробовать отыскать кого-то из товарищей по несчастью? Ага, все равно, что иголку в стоге сена пытаться найти. И то при условии, что он тут не единственная «батарейка». Да и как узнать, живой человек ему встретится или «метамирный» фантом - тут соль и серебро не помогут, реальность другая. Не зная правил, переиграть? Вероятность мала. Такие мысли совсем не радовали. Сэм устало прислонился спиной к угловатой каменной плите - она казалась очень холодной, но Винчестера сейчас это совсем не волновало. На всякий случай проверил телефон - дисплей не светился. Впрочем, и без того на возможность куда-нибудь отсюда дозвониться не стоило надеяться.
- Ты всё равно не успел бы.
О, всё-таки явился... Нахохлившийся белый ворон сидел, уцепившись когтями за уступ на вершине одного из ближайших камней. Перья, успевшие слегка намокнуть, выглядели, по правде говоря, не особо нарядно.
- Что не успел? - Сэм в который раз решил поговорить, хоть раньше толку от таких попыток было маловато. - Слушай, мне надо выбраться отсюда. Боюсь, мой брат попал в беду. Я должен ему помочь. Понимаешь?
- Который час? - поинтересовалась птица.
- А какая разница?
- В твоём мире наступает час демона.
- И что это значит?
Ворон слетел со своего насеста и опустился Сэму на плечо, задев лицо мокрыми маховыми перьями; сказал в самое ухо:
- Иди дальше. Здесь у каждого своя дорога. И она зависит лишь от тебя самого.
Сэм попытался схватить птицу за шею, но метаморф легко ускользнул, и, казалось, растаял в воздухе, напоследок рассыпавшись веером мелких брызг. Сэм поёжился, он и так начинал замерзать - куртка, надетая на отсыревшую рубашку, не очень помогала. К тому же, тревог добавилось - о чём это толковал метаморф? Морочит голову. Сэм посмотрел на часы - если он правильно запомнил, стрелки, с того момента, как он сюда попал, не двигались. Хороший это знак или плохой, думать желания не было. Обстановка как-то не располагало. Хотелось просто спрятаться куда-то от промозглой сырости и хоть немного подремать.
Тем временем дождь прекратился - по крайней мере, Сэм больше не чувствовал на своём лице капель. Лиловая полосочка заката быстро утончалась и, наконец, совсем растаяла, уступив место сплошным сине-фиолетовым сумеркам. Теперь полагаться на зрение стало бесполезно - остались только слух и осязание: слегка пружинящая при каждом шаге мягкая торфяная земля, цветочные заросли, которые при его приближении начинали сонно шептать, и одиночные валуны, на которые Сэм всё же несколько раз налетел, попутно заметив, что после недавнего дождя камни успели высохнуть. Он согрелся при ходьбе, теперь ещё больше клонило в сон, но останавливаться нельзя было. Наверно. Хотя, кто его знает?
Расстегнув куртку, Сэм засунул руки в карманы и принялся дальше прокручивать в памяти «теорию цвета» - всё ж хорошо, что он, как прилежный студент, лекций не пропускал и дополнительную литературу читал, да.
«Фиолетовый - сложный цвет, который балансирует между синим и красным, а также между синим и чёрным. Отсюда его разнообразная символика. Цвет равнодушия, печали, угнетённости, но еще и таинственности, мистики, противоречия». Всё это делало чуть понятнее обстановку, но на практике мало чем могло помочь. «Ещё одно бесполезное занятие», - решил Сэм, отчаявшись найти какие-то подсказки в своих знаниях.
Тем временем с небом творилось что-то странное - неужели возвращалось солнце? Винчестер не смотрел наверх, он брёл себе дальше, почти на ощупь, глядя под ноги и отстранённо наблюдая, как тёмно-аметистовая мгла подсвечивалась редкими сполохами отражённого света. Воздух казался слишком густым, и в то же время чистым - даже дышать было тяжело. Обнаружилась еще одна странность: казалось, будто упругие волны расступались вокруг него при каждом движении. Но, если вспомнить все, с чем Сэм уже столкнулся в «метамире», в этом не было ничего удивительного. Только когда совсем рядом пронеслась какая-то тень, Сэм поднял голову. Прямо над собой и чуть правее он увидел характерные силуэты морских скатов - ромбические, с широкими краями-плавниками, длинными хвостами и светлыми брюшками. Морское дно, толща воды над головой, а он и не заметил, как тут оказался. Сейчас, пожалуй, можно удивляться. И главный вопрос - как это ему удаётся тут дышать? Хотя.... Это ж «страна чудес», тут всё возможно... Пытаясь поймать некую мысль, Сэм краем глаза посматривал на стайку мелких блестящих рыбёшек, сновавших вокруг него. Сверху сквозь воду всё отчетливее просвечивало небо, и морские сине-лиловые сумерки отступали в ущелья кораллов и больших камней аметистово-сиреневого цвета.
Сэм размышлял о том, что вычитал когда-то о «метамире» - он зависит
от эмоционального и психологического состояния... А что, если этой реальностью можно управлять? Но как же это сделать? Просто пожелать? Так он, Сэм, с самого начала стремился выбраться. Ещё раз попытаться, что ли? Вдруг на этот раз ответят?
- Ты должен отпустить меня! Мой брат в опасности! А я даже не знаю точно, где он сейчас, и что с ним!
Сэм оглянулся вокруг. Неподалёку завис, как на ниточке, слегка покачивая плавниками, белый скат. Сэм вздохнул.
- Опять ты?
Рыба не стала отвечать. Или же метаморфы в таком обличии вообще не разговаривают? Тоже логично. Скат плавно, по дуге, проплыл мимо Сэма, и тому ничего не оставалось, как направиться за ним, стараясь не наступать на острые кораллы и обходя сновавших по дну крабов. О том, что ему можно не идти, а плыть, почему-то не подумалось. Зря, видимо. Пробираясь через густые заросли кораллов, в тёмно-фиолетовой мгле почти непроходимых, он порезал руку. Кровь, смешавшись с водой, окрасила её...
Красный. В этот раз изменившийся «метамир» выглядел, как поле, густо заросшее маками. Сэм крепко зажал кровоточащую рану на ладони и огляделся вокруг, оценивая обстановку. Поле как поле - почти ровное, слегка холмистое. Бросалась в глаза лишь одна странность - насколько хватало глаз, поле было равномерно утыкано шестами с закреплёнными на них длинными развевающимися по ветру полосами-флагами из алого шёлка. Эта картина наводила на мысли о каком-то китайском празднике - Сэм даже удивился, не увидев на ткани вышитых иероглифов или ещё каких-то замысловатых знаков. Он оторвал от ближайшего флага полоску, чтобы перевязать себе руку. Ткань была скользкой, неудобной, тонкие шёлковые нити топорщились по краям, но рвать на бинты рубашку не хотелось, поэтому пришлось довольствоваться подарком «метамира». Наконец, закончив перевязку и не дождавшись появления проводника или каких-то подсказок, Винчестер отправился дальше - напрямик через поле, поскольку и дороги-то не было - просто, куда глаза глядят.
«Красный - символ жизненной силы, воли, страсти, любви....». - Ну, это сведения весьма распространённые, - Сэм даже улыбнулся.
«Красный цвет может символизировать также бунт, мятеж, восстание, войну, борьбу, опасность, угрозу для жизни...». Последняя из всплывших в памяти цитат внушала опасения. Хотя, чего конкретно следовало остерегаться, Сэм не знал.
Тем временем шесты и флаги на пути исчезли. Остались только маки-самосейки, которые, как известно, почти не содержат морфина, но от самого их количества и яркости в глазах рябило до головокружения. Солнце садилось, багровый свет его захватывал полнеба, напоминая собой ещё один гигантский флаг.
И вот тогда Сэм, который шёл, глядя себе под ноги, увидел на земле зеркало - прямо на своем пути. Это зеркало - когда-то, по всей видимости, прямоугольное - теперь было разбито на несколько больших осколков. При первом взгляде Сэм увидел в отражении себя - свое лицо, будто умноженное блестящими стеклянными кромками. При ближайшем рассмотрении стало заметно какое-то движение в изломанных зеркальных гранях. От зеркала исходило рубиново-красное сияние, всё более отчётливое. Сэм склонился к самой поверхности, присматриваясь. Вначале он понял только, что видит уже не себя - видит пейзаж с багровым солнцем на горизонте. Исчерченное линиями трещин, изображение дробилось, просматривалось нечётко. К тому же, оно быстро менялось - как в фильме. Закат. Рассыпанные яблоки. Крестообразная фигура среди тёмных веток - приглядевшись, Сэм понял, что это просто садовое пугало. Серп, сверкнувший заточенным металлом. Затем - лицо Дина. Нет, Сэм не мог ошибиться. Но что всё это значило? Алая вспышка. Лезвие. Дин, зажимающий ладонью горло... Сэм по эту сторону зеркала, не думая, не понимая, рванулся вперёд - багровое сияние захватило его, сомкнулось за спиной, плотной тканью заколыхалось перед глазами и расступилось. Теперь на земле перед собой он видел неподвижное тело, залитое багровым солнечным светом и кровью.
Ни в ту минуту, ни позже Сэм не смог бы внятно объяснить, что он почувствовал. Это были какие-то отрывки... Боль, хлестнувшая изнутри, где-то в груди, как от удара тока... Холод... Упав на землю, Сэм протянул руки к брату. Ладони окрасились кровью. Он видел, понимал, что Дин не мог выжить, что тело уже холодеет, и что знакомые глаза - безжизненны. Дин мёртв. Но разум это принимать отказывался. Так не могло быть. Неправда. Да как же?!..
Сэм, вздрагивая, заставил себя отвести взгляд. Неправда... Только теперь он почувствовал сильный жар, краем сознания ухватив картину: яблоневый сад вокруг него пылал, не сгорая. Огонь быстро перебирался с дерева на дерево, охватывая всё большее пространство. Но ветви яблонь не обугливались, не чернели, продолжали всё так же тянуться листьями к багровому солнцу.
Ненастоящее... Эта простая мысль несла с собой такую лёгкость, что Сэм почувствовал, как выступают слёзы на глазах. Дин жив, а увиденное только что - это фантом, мираж, отражение собственных переживаний. Так уже было. Не единожды они защищали друг друга. Но теперь... Дин остался в одиночестве, и помощи ему ждать не от кого. А если теперь смерть возьмёт своё? «Ты всё равно не успел бы» - так сказал метаморф? Что, если это правда? Что, если Дин погиб, и его кровь стала платой за благоденствие гнилого города?
Шло время. Это ощущалось так явственно, что Сэм, казалось, кожей чувствовал каждый миг промедления. С ним остался только страх.
Страшно было даже обернуться - посмотреть туда, где среди яблонь всё ещё лежал на земле его брат.... Это могло лишить последних крох надежды, за которые отчаянно цеплялся Сэм, убеждая себя: всё, что он видит - неправда. Неправда. Ненастоящее. Он должен выбраться, должен успеть вернуться. Иначе... Не будет никакого «иначе»! Он справится! О том, что всё напрасно, что уже поздно, старался не думать, запрещал себе думать.... Сэм закрыл глаза, отгоняя сомнения. Не получалось. Нет. Будто волной, захлёстывало отчаяние - если он всё-таки не справится, Дин погибнет.... Нет! Сжав кулаки, Сэм вновь сосредоточился на спасительных мыслях, желая только одного: чтобы исчез, пропал уже этот проклятый «метамир» - досадная помеха, из-за которой никто не должен погибнуть. Разве что он сам...
- Ты можешь сделать со мной, что угодно - я готов ответить за себя! Но мой брат должен жить! Из-за меня он в опасности! Слышишь? Ты мне не помешаешь!
Время шло, отстукивая минуты пульсом в висках.
Что-то менялось... Сэм чувствовал. Скоро глухими ударами задрожала земля, начали падать деревья... Небо с приглушенным звоном перечеркнули тёмные полосы, как трещины на недавно виденном зеркале. Сэм рывком, пока не исчезла с таким трудом удерживаемая надежда, обернулся. Он не увидел Дина - тела на земле уже не было. Ладонь как будто обожгло - задымившись, алая полоска ткани на руке исчезла. И мир раскололся, осыпаясь, словно мозаичная плитка - ярко-алые искорки гасли, оставляя после себя непроницаемую темноту.
Чёрный. Последние искры света исчезли. Осталась темнота, и границ ей не видно. Понятно... Он так и не выбрался! Просто ещё одна причуда «метамира»... А Дин...
«Чёрный - цвет отчаяния, цвет смерти...». Не получилось.... Сэм прижал к горящему лицу ладони. Его не волновало, что будет с ним самим. Если Дина не стало...
- В этот раз то, что ты видишь, ничего не означает.
Сэм, вздрогнув, обернулся на голос. Увидел расположившегося посреди тёмной пустоты белого кота. «Сейчас улыбнётся», - равнодушно подумал Сэм, снова вспомнив Кэрролла, но метаморф недовольно встопорщил усы.
- Мой мир перегорел, - сообщил он Сэму. - А все из-за тебя! Разве тебе тут плохо было? Так сильно хотелось выбраться?
Сэм молчал. Чувствовал... что ничего не чувствует. Недавний яростный порыв опустошил его. Не дождавшись ответа, метаморф продолжил:
- Я больше не могу тебя удерживать. Теперь ты сразу попадешь, куда сам пожелаешь. Иди. Мне ещё восстанавливать тут всё... По крайней мере, было интересно с тобой общаться. Ах, да, - метаморф сощурил кошачьи глаза, - похоже, что ты всё-таки успеешь. Упрямец.
Сэм пошатнулся, теряя равновесие, вокруг него закружились разноцветные искры, а ещё через миг он оказался на твёрдой земле. Вокруг ничего особо примечательного не было. Вечер. Серая лента дороги. И яблоневые сады по обеим сторонам от неё. Чуть дальше у обочины - табличка-указатель, с перечёркнутой надписью - «Беркитсвилль». Подойдя ближе, Сэм какое-то время рассматривал её.
- И чего же ты ждёшь теперь?
Ну вот, опять... Кот-метаморф, появившись из ниоткуда, устроился на указателе, уцепившись когтистыми лапками за верхний край.
- Это...
Существо нетерпеливо махнуло хвостом.
- Да, это - реальность.
- А почему ты здесь? - Сэм всё ещё не мог поверить своей удаче.
- Провожаю? Или мне некуда деваться? Или подыскиваю новых гостей? Я ведь не могу долго жить в вашем мире. А свой, возможно, уже и не исправлю. Или исправлю? Моя вселенная должна
окраситься человеческими эмоциями, всегда служившими мне, выражаясь по-вашему, хлебом насущным. Я надеюсь увидеть новый
расцвет в своём мире. Надеюсь дождаться...
- Ну... Извини, что ли, - пожал плечами Сэм, по правде говоря, не чувствуя особого раскаяния.
- Иди уже.
И метаморф растаял, превратившись в белое облако, которое быстро заскользило над землёй и затерялось меж деревьями. Сэм тут же забыл о нём, проникшись, наконец, уверенностью: тот мир, что вокруг - настоящий. И, значит, тут есть Дин. И Дин в опасности. А значит... Значит... Нет, все-таки найти брата так быстро посреди необъятных садов Беркитсвилля - практически налететь на него - было большой удачей! Которая совсем нечасто выпадала Винчестерам. Но в кои-то веки Сэму повезло. Хотя... что там болтал метаморф? «Теперь ты сразу попадешь, куда сам пожелаешь»? Ха! Да кто ж поверит в эти сказки?
Уже освобождая Дина от верёвок, которыми тот был привязан к дереву, Сэм услышал радостный вопрос брата:
- А как ты тут оказался?
- Я..., - Сэм замешкался с ответом, раздумывая, подходящее ли время для длинного рассказа. Решил, что нет, не подходящее. - Я... угнал машину.
Дин хмыкнул и заулыбался:
- Моя школа!
У Сэма отлегло от сердца. Хотя опасность ещё не миновала, но теперь они вместе и, значит, со всеми бедами справятся. На их долю выпало немало испытаний, а эта охота - просто ещё одно из них. Не первое и не последнее. Так ведь?
